Надежда села, где стояла. Она не стала сейчас доказы- вать дочери, что она добьётся, и будет, как она скажет. Это её дом и она здесь хозяйка.

– Доигралась ты, мама; никак не можешь понять, что каждый человек хочет прожить свою жизнь, как он считает нужным, или это не его жизнь, если за него всегда кто-то решает, а он подчиняется, – уже более успокоившись, На- таша аккуратно складывала детскую распашонку. Она ре- шила твёрдо и уверенно уйти из дома.

Наташа позвонила близкой подружке и попросила её помочь ей подыскать жильё.

– Найти комнату – дело не из лёгких, но возможно, – обе- щала ей подружка.

Наташа ушла из дома, когда родители были на работе, вызвала такси, и с подружкой Викой они уехали на новое место жительства. Оставила записку, чтобы отец не пере- живал и чтобы мать не заявляла в милицию. Упрёки матери ее так достали, что она готова была убежать от неё подаль- ше, где она не достанет её.

Мать Наташи, узнав об этом, была в ярости и грозилась, что она никогда в жизни не простит дочь за такой поступок. Николай не слушал жену и плакал, готов был бежать от неё, но куда? Он очень редко перечил жене, потому что было бесполезно. Но сегодня он высказал, что хотел, и отвёл душу. Николай обожал свою дочь, смысл его жизни видел в ней, а тут внук – «медвежонок», который радовал душу и вернул в дом новую жизнь. Маленький, кучерявый брюнет Руслан, – клон своего отца, красавца. Малыш уже

узнавал родных и смеялся им.

Такая пустота в доме без детей, будто опустел весь город. Но Надежда строго заявила ему:

– Ни в коей мере не искать их, и пусть она знает, что та- кое наказать и не слушаться родителей, близких ей людей. Кто может так защитить её, как мы?

Наташа понимала, что ей будет нелегко, – она даже уве- ренно не могла купать малыша.

Но Марина, её близкая подружка, вызвалась помогать ей. Она сообщила свой новый адрес Алясу и что он может в любое время навещать малыша. У неё появилась надежда

– может, он вернётся в семью.

Действительно, Аляс и Валера стали часто навещать Ната- шу и малыша, но Аляс не переходил грани дозволенного, кро- ме как приходил к сыну, помогал материально, да и Валера тоже. У него никого не было, просто молодой парень и холост. Аляс не давал ей никаких обещаний. Они в разводе, и всё на этом – я больше никогда не буду возвращаться к это- му, всё будет, как есть. Не хочу брать греха на душу, ты –

единственный ребёнок в семье, и из-за меня не нужно их терять, – говорил он ей.

Он решил для себя, что они останутся друзьями. Малы- ша он обожал и души не чаял в нём.

Наташа прекрасно понимала, что он всегда ищет причи- ны, и они находятся. Она перестала унижаться, решила вос- питывать ребёнка сама, от помощи не отказывалась, потому что это нужно ребёнку, и не думала возвращаться домой.

Время летело. Мальчик стал узнавать отца, издавал ра- достные восклицания при виде его. Это льстило Алясу, и он был на седьмом небе.

Гордость захлёстывала его, что он – отец замечательно- го мальчика, но свою гордость мог демонстрировать толь- ко перед Валерой.

Наташа всё больше убеждалась, что Аляс приходит только ради ребёнка, и на не однократные просьбы дать ребёнку фамилию отца, она отрицала и думала: «Пусть бу- дет всё как есть, чтобы он не отнимал у неё ребёнка через суд. Единственное полезное, что сделала её мама в этой си- туации, что настояла на этом».

Но зато одной фразой – «нахлебник в доме», которая ка- залась бомбой быстрого действия, сделала свою трещину между молодыми; и дочь не хотела простить матери, и они стали, как чужие.

Наверно, очень строгие нравы у кавказцев, если такая реплика так зацепила духовную гордость и душу молодого человека. Парень её национальности может и не заметил бы, если ему было выгодно жить у тёщи.