Он упал возле трупа на колени и заплакал, заплакал так искренне, что слёзы сплошной стеной стояли в глазах, будто вся боль и скорбь, накопившаяся за все эти месяцы, где день идёт за неделю, а месяц за год, вытекала из него со слезами.

31 июля заканчивалось. Лёшка приполз на свою койку и проспал двое суток на одном и том же – правом боку.

***

В августе несколько дней шёл штурм Аргуна. Боевики вновь прошли «незамеченными». Пацаны из ВДВ рассказывали, что иногда они видят колонны боевиков, но имеют приказ «Пропустить»…

Стоит только «зажать» боевиков и реально начать перекрывать им «кислород», как тут же приходит директива «сверху» – «Пропустить», а значит, – и дать уйти. И басмачи, ровными колоннами, прекрасно вооруженные и экипированные, со смехом уходят.

Данила не знал, на какой он тут срок и эта неизвестность просто убивала его. Каждодневная борьба за жизнь изматывала, а осознание того, что каждый день может стать последним, должно было бы давно убить в нём чувство страха, но не убило…

Это произошло до того штурма.

Однажды, намотав свои тонкие нервы на кулак, Данила, Вадим и Серёга – «металист», среди ночи, попёрлись за водкой в соседний аул. Они взяли с собой по одной гранате и пистолеты. Жара стояла жуткая в ту ночь, они не стали одевать кителя – пошли в одних майках и поверх них – разгрузки. Данила захотел надеть бронежилет, за что друзья высмеяли его, но… Хочет – как хочет. Бережёного сам Бог бережёт. Никто этих щуплых, дошедших «до ручки» пацанов, не принял бы даже отдаленно за спецназ. Что это было и к чему: протест? скука? усталость? Желание погибнуть или пощекотать нервы, будто этого не хватало в их жизни итак? Зачем это надо было делать, спросил только Серёга, но и он это сделал не «с пристрастием», а так… Просто ТАК. Ребята отправились в «самоволку».

Дорогу они знали хорошо, путь был недалекий, и пацаны быстро добрались до «самогонщика»: было темно, хоть глаз выколи, но ребята отыскали нужный дом и постучались в ворота – через минуту на крыльце появился хозяин со свечой в руке и шёпотом пригласил войти. Вошли в дом только Данила и Серёга, а Вадим схоронился под высоким крыльцом – для всех, кто бы ни был в этом доме, «гостей» было только двое.

Ребята зашли, а за ними, закрыв двери, проследовал и сам хозяин – старый, но ещё бодрый, сухожильный чеченец.

Дом изнутри оказался очень тесным: с порога – сразу кухня со столом посередине; слева – кровать и шкаф; за печкой, – напротив входной двери, —был ход в другую комнату, завешенный занавеской. Ребятам хотелось обезопасить себя, осмотрев и вторую комнату, но это было не прилично в их положении простых «покупателей».

– Здравствуйте, – робко поздоровался и попытался улыбнуться Данила. – Нам бы водки…

– Говори тише, – оборвал его чеченец, – спят мои.

Данила перешёл на шёпот:

– Нам бы водки…

– Я понял, зачем вы пришли среди ночи. Хотели бы проверять меня, не любезничали бы на воротах. Сколько вам?

– Бутылок восемь, – Данила посчитал по бутылке на каждый карман под автоматные рожки на разгрузке.

– Подождите… – Чеченец скрылся за занавеской.

Послышался встревоженный женский шёпот. Чеченец оборвал его, сказав что-то резкое на своем языке.

В это момент раздался топот чьих-то ног на улице и стук в дверь. Чеченец выскочил из-за занавески с каменным лицом:

– Это не «ваши»?..

Испугались и ребята:

– Не знаем мы, – ответил Данила.

– Спрячь нас! Быстро! – скомандовал Серёга и, достав пистолет из разгрузки, направил его на старика.

– Куда?! – провыл старик.

– Куда хочешь, иначе всем нам пиздец, – проговорил Данила и достал свой ствол. – Скажи куда прятаться и открывай двери иди.