– Мы здесь одни, – сказал я, – вдали от формальностей официальных собраний, и человек может дать волю своему внутреннему "я", не боясь испортить церемонию. Ваше появление было неожиданным. До того момента, как час назад вы потребовали аудиенции, я думал, что буду править дольше; и даже сейчас я не знаю, по какой причине я смещен.

– В прокламации говорилось: "Мы освобождаем нашего любимого Девкалиона от его нынешней службы, потому что нам очень нужны его способности дома, в нашем королевстве Атлантида".

– Простая формальность.

Татхо беспокойно оглядел висящие в комнате предметы, привлек меня к себе в центре помещения и понизил голос.

– Я так не думаю, – прошептал он. – Я думаю, ты ей нужен. Наступили трудные времена, и Форенис хочет, чтобы лучшие люди королевства были готовы к ее призыву.

– Ты можешь говорить не таясь, – сказал я, – не опасаясь подслушивающих. Мы находимся в самом сердце пирамиды, построенной из цельного камня длиной в человеческий рост. Я сам наблюдал за укладкой каждого камня. И кроме того, здесь, на Юкатане, у нас нет тонкостей вашей дипломатии старого мира, и мы не станем подслушивать, потому что считаем это позором.

Татхо пожал плечами.

– Я действовал только в соответствии со своим воспитанием. Дома свободный язык делает свободной голову, и есть люди, чье ремесло – рассказывать байки. Тем не менее, вот что я скажу – Трон сотрясается, и Форенис видит необходимость в крепких подпорках. Вот она и послала эту прокламацию.

– Но почему ты пришел ко мне? Прошло двадцать лет с тех пор, как я приплыл в эту колонию, и с того дня я ни разу не возвращался в Атлантиду. Я мало знаю о политике старой земли. Те небольшие новости, которые доходят до нас из-за океана, здесь читают с небольшим интересом. Юкатан – это другой мир, мой дорогой Татхо, как ты узнаешь в ходе своего правления, с новыми интересами, новыми людьми, новым всем. Для нас здесь Атлантида – это лишь образ, тень, далеко-далеко по ту сторону вод. Именно к этому новому миру Юкатана я стремился все эти годы.

– Если у Девкалиона мало времени, отведенного ему правлением, на размышления о своей родине, то Атлантида, по крайней мере, находит досуг, чтобы восхищаться деяниями своего гениального сына. Кстати, господин, там, на родине, ваше имя несет в себе магию. Когда мы с вами были мальчишками, в колледжах было принято учить, что люди прошлого были величайшими из всех, кого когда-либо видел этот мир; но сегодня это учение изменилось. Именно Девкалион является образцом и примером. Матери называют своих сыновей Девкалионами, как самый ценный подарок на рождение, который они могут сделать. Девкалион – это обиходное слово. Действительно, есть только одно имя, которое близко к нему по известности.

– Вы меня огорчаете, – сказал я, нахмурившись. – Я старался выполнять свой долг ради него самого и ради страны, а не ради похлопываний и ласк вульгарных людей. И кроме того, если есть имена, которые должны быть у каждого на устах, то это должны быть имена Богов.

Татхо пожал плечами.

– Боги? Они очень мало занимают нас в последние годы. С нашей современной наукой мы перешагнули рубеж старых Богов, а новых так и не появилось. Нет, господин мой Девкалион, если бы твоими соперниками на устах людей были только Боги, твое имя было бы в тысячу раз более известным.

– Из всех человеческих имен, – сказал я, – имя новой императрицы должно быть первым в Атлантиде, ведь наш повелитель, старый король, уже умер.

– Она, конечно, хотела бы этого, – ответил Татхо, и в его тоне было что-то такое, что заставило меня понять, что за этими словами скрывается нечто большее. Я подвел его к одному из мраморных кресел и привычно наклонился к нему. – Я говорю, – сказал я, – не с новым вице-королем Юкатана, а с моим старым другом Татхо, членом клана жрецов, как и я, с которым я работал бок о бок в нескольких небольших внутренних правительствах, в хуторах, в деревнях, в маленьких городах, в больших городах, пока мы набирались опыта в войне и знаний в искусстве управления людьми, и так кропотливо добивались нашего продвижения. Я говорю в личной обители Татхо, которая была моей собственной всего два часа назад, и я хотел бы получить ответ с той простотой, с которой мы всегда тогда обращались друг к другу.