– Садись, Айк! Давай выпьем! Когда выпустился? Погоди, дай угадаю…

– Прошу вас, пройдёмте с нами. У нас приказ доставить вас к мэру.

Старик сразу переменился в лице.

– Ну что ж! – сказал Виктор, хлопнув ладонью по барной стойке, и, медленно раскачиваясь, поднялся со стула. – Спасибо за совет, Майк! У меня сейчас нет с собой, не против, если… я занесу завтра?

Зная, сколько старик уже выпил, Майк испытал удивление и некое подобие гордости за старика, который смог не только выдавать короткие отмашки, но целые связные предложения без запинки.

– Не стоит. Mes condoléances. Меньшее, что могу, – ответил бармен.

Кое-как выйдя на улицу, Виктор достал из кармана куртки сигарету и закурил. Сразу за ним вышло сопровождение в виде двух военных. Их транспорт стоял на другой стороне улицы.

– Ну что ж, Айк, – сказал Виктор, развернувшись к военным, – давай посмотрим, чему я тебя научил. Потому что, даже будучи в говно пьяным, я по своей воле к этому мудаку не поеду.

Застыв перед дверьми лифта с двумя оттопыренными средними пальцами, Виктор испытал сильнейшее чувство отвращения к собственному отражению. Он скривился и затряс средними пальцами перед ним.

– Сам всё про***л! – наконец выкрикнуло Виктору его же отражение, уперевшись в него лбом.

Виктор чувствовал это. Он знал, что что-то случится. Что-то плохое. Последние несколько месяцев он провёл, пытаясь как-то сказать дочери, что любит её.

Он не был скуп на эмоции, но годы, проведённые в полиции, высушили его, превратив в чёрствый хлеб, который не брала даже плесень. Позвонить дочери и сказать: «Я люблю тебя» – было для него за гранью возможного.

Даже сейчас, прислонившись горящими щеками, опухшими после того, как с ним поработали двое из Космических войск, к холодному металлу лифта, Виктор хотел плакать. В его горле был ком, и ему казалось, что вот-вот появятся спасительные слёзы.

Вместо этого двери открылись, и Виктор уверенно заковылял к столу мэра, за которым никого не было.

– Эй, Джонни! Малыш Джонни! Папочка дома. Иди сюда, по-быстрому пошлю тебя на ***.

Проковыляв к знакомому месту в кабинете мэра, Виктор, звеня стеклом, налил себе приличную порцию виски трясущимися руками.

– …а то мне ещё надо найти какую-нибудь коробку, вдруг кто-то сможет наскрести мне останки дочери среди обломков устроенного тобой пи***ца.

Виктор услышал звук двери за спиной и, изрядно приложившись к бокалу, медленно повернулся.

– Пи***ц… – с нескрываемым отвращением сказал возникший из ниоткуда мэр, – он для всех… Общий.

Лицо достопочтенного Джонатана Кейна периодически мелькало то там, то здесь, но лично Виктор не встречался с ним с ресомации своей жены.

– А вот месть… – многозначительно добавил мэр, проходя за свой стол, – месть – всегда личное…

– О! То, что нужно, – радостно сказал Виктор, сделав шаг в сторону мэра.

Ему представилась картина, как он сдавливает свои пальцы, заключая шею мэра в замок. Сначала на лице мэра меняется выражение, а потом и его цвет. Он бьётся в конвульсиях не больше нескольких минут. Раз, и готово.

Две турели, выскочившие из потолка, остановили Виктора.

– Не надо, Лил, – помахав рукой сказал мэр. – Он просто пьян.

Виктор не собирался делать ничего такого. Это были просто образы в его голове, навеянные горьким опытом общения с этим человеком. Но искусственный разум охранной системы считал опасность и активировал защитный механизм, а значит, Виктор был вполне способен на такое.

Немного успокоившись, Виктор проследовал к столу мэра и опустился на один из стульев.

– Мы давно знаем друг друга, – грозно прохрипел Виктор. – Говори.