Поставив тарелку на тумбочку, он поднёс ложку с супом ко рту девушки.

– Открой рот, Лили, – устало просил Нэйт. Лили так же не моргая смотрела прямо перед собой. – Я не хочу читать тебе нотации, но ты должна жить, слышишь? А для того, чтобы жить, ты должна есть. Я не буду стоять в стороне и смотреть как ты убиваешь себя, – замолк мужчина, ожидая, что Лили хотя бы моргнёт, давая знать, что она слышит его. – Твоя тётя не хотела бы… – не успел закончить предложение, как услышал тихие всхлипы и стоны. Подняв на неё взгляд, он увидел, что Лили плачет, подбородок девушки дрожал, а глаза все так же оставались открытыми, глядя в одну точку. – Прости! – тут же понял свою ошибку Нэйт, – Черт!

Исказившееся в мучительной гримасе лицо Лили уткнулось в грудь мужчине. Сотрясаясь всем телом, она выла, больше не в силах терпеть нестерпимую боль, которая рвало её сердце в клочья.

Сердце Нэйта разрывалось от боли за подругу. Он помнил Лили весёлой и жизнерадостной, а теперь перед ним сидел сломленный человек, не та озорная девчонка.

– Прости, прости меня малышка, – с горечью шептал Нэйт, обнимая Лили. Он понимал, что понадобиться очень много времени и сил, чтобы вернуть её к жизни. Нэйт готов был дать и время, и все свои силы для того, чтобы помочь ей.

Спустя некоторое время мужчина почувствовал, как маленькое хрупкое тело обмякло в его руках. Осторожно положив голову Лили на подушку, он укрыл её пледом. Последний раз оглянувшись на подругу, Нэйт вышел, выключив свет в её комнате. Сегодня и всю предыдущую неделю он ночевал на диване в гостиной.

Когда в первый раз принёс ужин, он заметил мокрые штаны девушки, и понял, что Лили даже не вставала с последнего его визита. Поэтому он твердо решил, что не позволит вот так забить на себя, как бы невыносимо больно ей не было. Нэйт водил её в туалет, точнее относил на руках, протирал лицо влажной тряпкой каждое утро и кормил, если удавалось, ни разу не пожалев об этом. Он знал, что кроме него у неё никого нет. И если он оставит Лили, то обречет её к голодной, одинокой смерти.

Засыпая под тихий убаюкивающий стук стрелки настенных часов, Нэйт не заметил, как прямо перед домом остановилась машина, осветив окна фарами. А может это было к лучшему?

Горе и скорбь – это раны, кровоточащие от любого прикосновения, кроме лёгкого касания руки любви, но даже в этом случае кровотечение продолжается хотя уже и без боли.

Жизнь Лили никогда не была легкой. Она была из тех, с кем беды случались безо всяких причин. Давно утратившая способность получать удовольствие от повседневной деятельности или интереса к ней, Лили потеряла интерес к жизни. Хотя внешне была неподвижна, душа её скреблась изнутри, не давая покоя ни на миг. Как птица, которую заперли в клетке. В голове путались мысли, а когда она пыталась уловить хотя бы нить одной, сердце до боли сжималось, дышать становилось невозможно и конечности переставали слушаться. Поскольку все мысли были только о ней, о той, которую она больше не сможет увидеть или услышать.

Её тело было здесь, но сознание блуждало в мрачных глубинах отчаяния. Образ Мэрион стоял перед её внутренним взором, как яркая и одновременно мучительная картина. Её заботливые глаза, ласковые руки, нежный голос – всё это теперь стало призраками прошлого, которые не давали Лили покоя. Казалось, весь мир рухнул, оставив её одну среди руин. Мысли бесконечно прокручивались в её голове. Она винила себя за каждую минуту, проведенную вдали от дома в тот день. Чувство вины пожирало изнутри, как ненасытный зверь.

Лили потеряла счет времени. Каждый раз, когда она засыпала, перед ней возникали черные тени, гоняющиеся за ней по лабиринтам её разума. Дни и ночи сливались в одно бесконечное мучение. В голове звучали эхо голосов, напоминания о том, что она потеряла.