Напиток оказался сладковатым, терпким, но приятным. Она сразу размякла и уставилась на свои красные ладони, которые все еще горели.

Бабка села рядом и посмотрела на Марину своими черными глазами. Взгляд был пронзительным, изучающим, как будто она пыталась рассмотреть ее изнутри, как рентген.

Первой прервала молчание баба Матрена.

– А ты не проста, как я погляжу. Откуда у тебя эти сережки?

Марина оторвала глаза от своих ладоней и встретилась взглядом со старушкой.

– От свекрови достались.

Она не хотела говорить этой женщине то, что когда-то рассказала бабе Глаше. Не нравилась она ей.

– Не обманывай, – сказала Матрена, пристально глядя на Марину, – чужое к рукам прибрала, что тебе не предназначено было. Но почему они тебя выбрали, не пойму. Не всякому в руки пойдет то, что по кровной линии передается.

Марина с вызовом посмотрела на бабку.

– Ничего я не прибирала к рукам. Мне Максим их дал, и сказал, чтобы надела, якобы мама этого хотела бы. А потом свекровь в видении видела, она тоже сказала, что чужое взяла. Вроде как они по крови родной должны достаться, именно по женской линии. Но дочери ее уже давно нет, а детей я еще не нарожала.

Последние слова Марина выплюнула с такой злобой, что сама удивилась, почему она так разгневалась. Но лицо бабы Матрены даже не дрогнуло. Она сидела и смотрела на нее, но уже не со злобой в глазах, а с интересом.

– Странно. Глафирка бы эти сережки не отдала, кому попало, да и заговорила их, скорее всего от чужих рук. Но ты, как я посмотрю, какая-то особенная. Только никак не пойму, что в тебе не так. Не вижу тебя изнутри.

Баба Матрена поставила допитый чай на стол.

– Ты как с Глашкой познакомилась?

Марина посмотрела в сторону комнаты, где лежала больная старушка.

– От местных услышала. Они вашу историю рассказали, когда два месяца назад дядя Ваня утонул.

Марина тяжело вздохнула, вспоминая ту историю.

– Это, которого русалки утопили?

Марина удивленно посмотрела на бабу Матрену.

– Вы, почему так сказали? Тоже верите в русалок?

Бабка Матрена хрипло засмеялась.

– Ну, раз тебе местные про нас рассказывали, то чему тогда удивляешься? Верим, и не только в русалок. Тебе Глашка не рассказывала, что свекровь, твоя, силой владела? С колдуном связалась, вот и получила от него дар, а ты давай вспоминай, почему к тебе он прицепился и как? Не каждый может взять не свое.

Марина снова вздохнула, но в голову ничего не лезло кроме того дня, когда муж попросил их надеть. Ничего такого она не почувствовала, только после ночного приключения, когда на нее животное большое хотело напасть, а после ладони горели, как сейчас. Ну и видение было. А больше ничего такого она не припоминает.

– А баба Глаша поправится? – спросила Марина, чтобы разбавить затянувшееся молчание.

Матрена посмотрела на нее и улыбнулась. Хотя улыбка, как показалось Марине, больше походила на гримасу.

– А как же. Теперь на поправку пойдет. Помогла ты ей.

Марина удивленно посмотрела на бабку.

– Как это? Я ничего не делала. Хотела скорую помощь вызвать, но баба Глаша не позволила.

– Ну как же, – Матрена, прищурив глаза, посмотрела на Марину, – ты, силу свою применила, шептала сидела, за руку Глашку держала. Неужто не помнишь?

Марина в недоумении посмотрела на свои красные ладони. Единственное, что она помнила, как они начали гореть, да кончики пальцев закололо.

– Баба Матрена, да как это? Что это со мной?

Старуха поправила платок на голове и поднялась со стула.

– Эх, Марина, силу взяла, а управлять не умеешь. Помогла ты Глашке, теперь поправится. А ты потихоньку вникай. Если надобно, приходи, поможем. Главное, во зло ее не оборачивай. Один раз что-то худое сделаешь, тьма в тебе поселится, управлять тобой будет. Да гляди, чтобы эти сережки в худые руки не попали. Беда может случиться.