Присев на краешек кровати, Марина тихонько позвала старушку.

– Баба Глаша, что случилось? Вы заболели?

Старушка приоткрыла веки и посмотрела на нее измученными больными глазами.

– Что-то хворь на меня напала, – сказала она хриплым голосом, – наверное, пора уже на небеса, к предкам.

Баба Глаша растянула рот в подобии улыбке и закашлялась. Тут же подбежала Матрена и, взяв со стола бокал с какой-то жидкостью, подошла к подруге. Приподняв ее голову, поднесла стакан к губам и та сделала глоток из него. Откинувшись обратно на подушки, баба Глаша прикрыла глаза и тяжело задышала.

На глаза Марины навернулись слезы. Ей было больно смотреть, как эта женщина мучается, хоть она и знала ее совсем мало.

– Баба Глаша, надо скорую помощь вызвать. Вам в больницу надо. У вас сильный кашель, возможно пневмония.

Старушка открыла глаза и снова посмотрела на Марину.

– Не надо, никогда не пользовались услугами этих людей, которые называют себя врачами и пичкают народ всякой химией.

Старушке тяжело давались слова, но она держалась, как могла.

– Мы, вон, с Матреной всю жизнь травками лечились. Правда, подруга?

Старуха с недовольным лицом, которая все это время стояла рядом, неожиданно для Марины улыбнулась и поправила одеяло.

При свете свечи было плохо видно, но рассмотреть бабку Матрену было можно.

Женщина небольшого роста, плотного телосложения с седыми волосами и черными колючими глазами, крутилась возле кровати. На сморщенном от старости лице красовался скрюченный нос и тонкие губы. Одета она была как все пожилые люди. Теплые гамаши с шерстяными носками, фланелевый халат, поверх которого была безрукавка, а на голове платок.

Марина нагнулась и погладила бабу Глашу по руке. Матрена, которая только что поправляла одеяло, уставилась на нее. На секунду Марине показалось, что ее лицо как-то изменилось. Бабка, которая не сводила с нее глаз, была одновременно и испугана и удивлена. Но увидев, что Марина смотрит на нее, тут же взяла себя в руки и, отвернувшись, отошла от кровати.

Девушка гладила бабу Глашу по руке, потом непроизвольно взяла ее ладонь в свои и что-то зашептала. Сама не осознавая, что она делает, она говорила какие-то непонятные ей слова. Через мгновение по венам покатились горячие волны. Ладони зажгло, а кончики пальцев начали легонько покалывать.

Марина смотрела в одну точку, и все шептала, сжимая ладонь бабы Глаши. Старуха начала тяжело дышать, потом приподнялась, закашлялась и откинулась обратно на подушки, затихнув.

Марина, которая до этого произносила странные и неизвестные для нее слова, моргнула и вышла из оцепенения, остановилась и убрала руки с ее ладони.

Покалывание в пальцах прекратилось, а вены перестало жечь огнем. Она посмотрела на Бабу Глашу. Та лежала неподвижно, казалось, даже дышать перестала.

Матрена, которая все это время стояла неподалеку и наблюдала за происходящим, подошла к подруге и пощупала ее лоб.

– Хорошо. Жар спал.

Потом повернулась к Марине и сказала:

– Молодец, девка, справилась.

Марина хлопала глазами, не понимая, о чем говорит бабка Матрена. Она посмотрела на свои ладони, они были красными и слегка горели.

– Вы о чем? – Спросила Марина, слегка осипшим голосом, – Что это было?

Соскочив с кровати и отойдя на пару шагов, она смотрела на лежащую бабу Глашу.

Матрена заняла ее место и, поправив в очередной раз одеяло, поднялась и отправилась в сторону кухни, махнув при этом рукой Марине, зовя за собой.

Поставив на стол бокалы, бабка разлила по ним заварку и налила из самовара кипятка. По комнате разлетелся аромат какой-то травки. Он был сладким, душистым, что Марине непременно захотелось попробовать чай. Сев за стол, она взяла в руки бокал и сделала глоток.