Резко вскочив с постели, я подхватила валяющиеся на полу вещи, и направилась в гостиную.

− Амелия… − Анджей сразу же вскочил, и кинулся следом, − Это не то, что ты думаешь! Оливия мой давний друг… Нас с ней ничего не связывает. Дело вовсе не в ней!

Я остановилась возле рояля, и выжидающе на него посмотрела:

− Тогда, в ком? Или… в чем?

Он медленно направился ко мне:

− Дело во мне. Точнее, в моей невесте. Мария… Ее…

− Причем здесь она? − в моем голосе послышались истерические нотки, − Анджей, только не говори, что тебя мучают угрызения совести! Ведь… ОНА УЖЕ МЕРТВА!

Я в ужасе прикрыла рот ладонью.

Анджей закрыл глаза, и тяжело вздохнув, тихо ответил:

− Тебе лучше держаться от меня подальше. Ради твоей же безопасности…

Я продолжала тупо на него таращиться, совершенно не понимая смысла происходящего.

Когда его глаза снова открылись, в них читалась бесконечная боль:

− Я не тот человек, что тебе нужен.

Я почувствовала, как мои руки лихорадочно затряслись, а к горлу подкатил тугой ком:

− Отвези меня домой, − прошептала я, и почти бегом направилась в ванную.

Анджей повернул ключ в зажигании, и гудящий мотор сразу же умолк.

Всю дорогу до моего дома мы провели в полном молчании. Он пристально наблюдал за медленно текущим потоком автомобилей, а я, отвернувшись, тупо пялилась в окно. То, что он мне сказал, ни на секунду не выходило из головы, ровно, как и наши недавние объятия.

Ветер трепал густую зеленую листву, тень от которой падала на асфальт и колыхалась причудливыми фигурами. Несмотря на то, что было еще утро, на улицах уже парило.

Посмотрев в сторону подъезда, я пригляделась, и, различив в зарешеченном окне первого этажа размытый силуэт Аркадия Петровича (нашего второго консьержа), повернулась к Анджею.

Он безразлично смотрел прямо перед собой, крепко вцепившись в руль.

− Ну, что ж… − протянула я. − Еще раз, спасибо тебе за все. Мне пора.

Моя рука легла на серебристую металлическую ручку, но я, так и не нажав на нее, снова обернулась к нему:

− Анджей, я не понимаю, почему ты так суров к себе? Твоя девушка умерла, и ты уже ничего не сможешь с этим поделать… Почему ты до сих пор продолжаешь жить прошлым?

Он посмотрел на меня из-под своих темных «рейбенов»:

− Амелия, пожалуйста, прошу тебя, не начинай сначала! Я уже совершил одну ошибку…

− Но почему мы не можем хотя бы попробовать? Почему ты не хочешь дать мне шанса? − я почувствовала, как на моих глазах выступают слезы отчаяния.

− Прости, Амелия… − прошептал он, и, осторожно взяв мою ладонь в свою, поднес ее к губам.

По моему телу словно пропустили легкий электрический разряд. Я закрыла глаза и замерла. Сердце рвалось на части при мысли о том, что сейчас мы расстанемся, и я больше никогда не смогу ощутить на своей коже этих нежных прикосновений.

Резко выдернув ладонь, я потянула за рычажок, и открыла дверь. Когда моя правая нога оказалась снаружи, я в последний раз посмотрела на него, и произнесла:

− Прощай, Анджей.

Он открыл рот, чтобы что-то ответить, но я быстро выпорхнула из машины и чуть ли не бегом направилась к подъезду.

Позвонив в домофон, я попросила консьержа меня впустить. В тот момент, когда дверь издала протяжный писк, до моего слуха донеслось мощное гудение мотора. Обернувшись, я увидела, как серебристый «порше» резко сорвался с места, и через секунду скрылся из вида, наполняя улицу своим ревом.

− Амелия! − приветливо протянул Аркадий Петрович. − Как поживаешь, деточка? Как родители? Давненько их не видел. Вот, только из отпуска вернулся…

«Натянув» на физиономию самую приветливую улыбку, на которую сейчас только была способна, я, заглянув за стойку, ответила: