? ПАМЯТЬ мучила меня, а страдание меня озлобляло. Я не мог не замечать душевного подъёма, прилива жизни и чувства освобождённости, когда мне с разгоревшейся злостью удавалось ОТРАЖАТЬ тех, кто в очередной раз нацеливался на меня, как на живую МИШЕНЬ. И я стал утверждаться в НЕОБХОДИМОСТИ ОТРАЖАТЬ зло и в НЕОБХОДИМОСТИ не расслабляться. И росшая СОБРАННОСТЬ ОТРАЖЕНИЙ одним своим весом больше и больше помогала мне удерживаться на этом пути.

2. С сентября 1976 года я стал УЧИТЬСЯ в школе, которая выглядела такой, словно все пути могли идти только через неё.

И я не мог не обратить внимания на то, что насколько мне труднее стало с НЕОБХОДИМОСТЬЮ устоять в своей ЗАЩИЩЁННОСТИ. В самой УЧИТЕЛЬНИЦЕ таилась такая угроза, что она при желании сможет нацеливаться на любого из тех, кто оказался в её классе, и оставлять раз за разом в чём-то ВИНОВАТЫМ, и чуть ли не всю жизнь ему испортить одними своими «ДВОЙКАМИ» и замечаниями. Она не боялась кому-то навредить, не боялась кого-то покрыть пятнами ВИНЫ, не боялась оставлять кого-то в чём-то ВИНОВАТЫМ. Для подавляющего числа родителей и их детишек стало очень важным не пробуждать в ней желания навредить.

«Мщению и позору хотим мы предать всех, кто не

подобен нам» – так клянуться сердца тарантулов.

НИЦШЕ, «Так говорил Заратустра»

УЧИТЕЛЬНИЦЕ зачем-то понадобилось организовать «родительский комитет». Это уже потом, со временем, стало ясно, что «комитет» помогал быть УЧИТЕЛЬНИЦЕ не одноголовым драконом, а многоголовым, чтобы перевесом в количестве голов подавлялось возможные проявления какого-то недовольства и СОПРОТИВЛЕНИЯ. Этот «комитет» помогал УЧИТЕЛЬНИЦЕ в организации поборов с родителей на различные нужды, на подарки ЕЙ самой на праздники и день ЕЁ рождения, в организации каких-то «мероприятий». Я чувствовал что-то чужое мне и враждебное мне в этой УЧИТЕЛЬНИЦЕ. И это чувство усиливалось, когда ОНА удерживала какую-то насильственную сжатость в горле. И в матери чувствовалось что-то чужое и враждебное мне всё больше и больше. Чужого и враждебного мне стало больше, когда она СВЯЗАЛАСЬ с этой УЧИТЕЛЬНИЦЕЙ настолько, что они стали подругами. Она тоже оказалась в «родительском комитете».

Однажды она сообщила отцу о том, что УЧИТЕЛЬНИЦА пожелала, чтобы к наступающему празднику ЕЙ не стали дарить опять конфеты, какую-то хрустальную вазу, или что-то в этом роде, чтобы ЕЙ на собранные деньги купили золотое кольцо или золотые серьги. «Какое кольцо?! Вы, что, её собрались замуж выдавать?!» – со злостью выпалил мой отец.

Перед началом третьего УЧЕБНОГО года, в начале августа, матери вздумалось провести «мероприятие» у нас дома и прератить меня в «ВИНОВНИКА торжества». У нас дома собрались одноклассники и одноклассницы, которым до меня изо дня в день в школе не было и не могло быть никакого ДЕЛА. Они пришли вместе со своими родителями, для которых я, тем более, был никто. И УЧИТЕЛЬНИЦА пришла. ОНА как ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНА была прийти и привести с собой своего гадёныша, без которого не обходились все подобные «мероприятия». Без его присутствия не обходился ни один школьный «утренник». Он был старше меня и моих одноклассников на один год. Какая-то маслянистость чувствовалась в нём. Позднее я обратил внимание на слова одного человека, который замечал какую-то маслянистость, которой бывают ПОКРЫТЫ проститутки.

Дом помогал мне чувствовать себя ЗАЩИЩЁННЫМ, но в тот день я почувствовал себя лишённым этого чувства. Дом стал каким-то