– Не подходи, – быстро оглядываясь по сторонам, сказала я. – Не подходи, я тебя умоляю, иначе всё кончено.

Вебер окинул меня взглядом, потом ещё раз. Да, я была худая, бледная и вся в синяках от уколов и катетеров. Хорошо ещё, что ссадины от побоев Сухонина уже сошли.

Всякая радость вдруг стала покидать Вебера, исчезая почти без остатка. Вебер в ужасе покачал головой.

– Господи, что они сделали с тобой, Маша? Что здесь вообще происходит?

– Посмотри сюда, – прошептала я, едва заметно поворачивая руку и показывая датчик чуть выше моего запястья. – Вебер, мне нельзя с тобой говорить. Я здесь подопытная, понимаешь? Если Спольников узнает, что мы знакомы, тем более что ты знаешь моего отца и Соболева… они тебя сразу пристрелят.

– Объясни мне, что здесь, чёрт подери, происходит? – прошептал Вебер. – Нам сказали, что ты умерла. Лёша едва не сошел с ума год назад… Он до сих пор думает, что его дочь умерла при лечении. Его вышвырнули отсюда, едва не сломав шею, когда он явился за твоим телом!

Сашка замолчал, когда увидел, как гримаса боли исказила моё лицо. Мои руки задрожали, и я едва не упала на колени, удержалась из последних сил. Вебер снова попытался кинуться ко мне, но я отскочила от него как ошпаренная.

– Не подходи ко мне! – рявкнула я. – Они же убьют тебя, ты разве не понимаешь?! Как я буду жить здесь ещё и с этим?!

– Ты не будешь здесь жить, – сказал Вебер. – Я заберу тебя отсюда сейчас же.

– Ты сошел с ума! – едва не рассмеявшись, сказала я. – Ничего не выйдет, Вебер! Нас убьют! Отсюда так просто не сбежать, за мной следят двадцать четыре часа в сутки! Пройти к гермодверям без кодов, ключей или чего там у них – карточки какие‑то хреновы, – не получится…

Я говорила и говорила, голос мой срывался. Меня вдруг задушила надежда. Из глаз полились слёзы, истерические слёзы от боли за отца и счастья только лишь от одной мысли, что Вебер здесь, и мы могли бы сбежать.

– Хорошо, подожди… Стой. – Вебер выдохнул, закрыл на мгновение глаза и серьезно посмотрел на меня. – Скажи мне, где я могу найти тебя. И скажи, есть ли тут хоть кто‑нибудь, кто мог бы помочь нам.

– Вебер…

– Я не уйду отсюда без тебя, Маша, – зашипел Вебер. – Даже не думай об этом. Либо меня пристрелят, либо мы сбежим. Всё.

Закрыв глаза, я судорожно втянула в себя воздух. Господи. Что же делать? Я уже начала серьезно бояться, что нас тут могут неслабо запалить со всеми этими разговорами.

– Найди Рожкова. Расскажи ему всё – он не знает, что здесь происходит. А потом… Может быть, Давыдов сможет помочь, но я не знаю наверняка.

– Этого достаточно. Я знаю Рожкова – шесть лет назад он был на вылазке в Тверском, там мы и познакомились, – сказал Саша. Я обрадовалась такому совпадению – надо же, Вебер знает Рожкова! – Иди к себе и собирай вещи. Я найду тебя и…

– Маша.

У меня внутри всё похолодело. Сердце мигом улетело куда‑то далеко в пятки. Голос Антона Спольникова заставил меня вытянуться по струнке и принять самый безмятежный вид, который только мог быть у меня. Самообладание на адреналине выросло до ста процентов.

Я медленно обернулась, спокойно глядя на Антона.

– Да, Антон Дмитриевич?

Спольников тонко улыбнулся – немного презрительно, как всегда вежливо, но совершенно неискренне. Он протянул ко мне руку, и я смирно подошла к нему. Он чуть приобнял меня и посмотрел на Вебера. К счастью, Вебера он не знал. Спольников ушел в Адвегу из нашего города давным‑давно, Вебер тогда ещё не появлялся в Куполе, поэтому опасаться здесь было нечего.

– Вы что‑то хотели?

Глаза Вебера пылали ненавистью. Он смотрел на Спольникова, прекрасно понимая, кто это, и ненавидел его всей душой. Однако вид у него, как и у меня, оставался невозмутимым. Он вдруг как‑то коротко встряхнулся и весело заулыбался.