Верность этих слов я почувствовал на себе. В Москву я приехал с чистыми родниковыми стихами гор. Но на второй год обучения, сам того не замечая, попал под влияние модных тогда эстрадных поэтов, мне хотелось побыстрее получить популярность. И вот однажды идет обсуждение этих моих стихов. Вирши так себе, ничего особенного, не лучше и не хуже, чем у других. Кто-то ругает, а кто-то и хвалит. Даже Галина Ивановна Седых, помощница Михайлова, несколько добрых слов уже сказала.

Но тут слово взял сам Александр Алексеевич. И не оставил камня на камне от этих моих сочинений. Сказал о подражательности, о вторичности, о потере индивидуальности, о попрании традиций.

Помню, это был зимний день. Шел великий московский снег. Побитый любимым учителем, я покинул семинар. Брел по улицам Москвы, ничего не видя и никого не замечая.

Лишь поздно вечером дошел до нашего общежития. Там меня встретила наша вахтерша, доброй души человек, тетя Шура.

– Михайлов несколько раз уже сюда, на вахту, звонил. Спрашивал тебя. Когда бы ты ни пришел, просил обязательно ему перезвонить.

Я набрал номер учителя. Узнав мой голос, он сказал:

– Ну, что, получил? Заслуженно получил! Брось заниматься ерундой, вернись к себе, к родине, к истокам. И всё будет хорошо.

После этого случая он ни разу не назначал обсуждение моих стихов на семинаре без того, чтобы не прочесть их прежде самому.

В предисловии к моей первой книге стихов на русском языке «Строка», которая вышла в издательстве «Современник» в 1983 году, мой учитель писал:

«В течение пяти лет учебы в Литературном институте имени А. М. Горького Магомед Ахмедов был моим «семинаристом». Совсем юным человеком пришел этот аварец ко мне в семинар на первом курсе, где, по литинститутской традиции, собрались стихотворцы нескольких национальностей. Это был довольно пестрый, весьма неровный по способностям студентов семинар, но несколько человек к исходу второго года обучения заметно выделились, подтверждая свое право на поэтическое творчество. Среди них был Магомед Ахмедов.

За почти два десятилетия работы в Литературном институте я, пожалуй, и не припомню студента, который бы с такой трогательной добросовестностью относился к своему статуту, к своим обязанностям. Что греха таить, студенты Литературного института не всегда образцово относятся к занятиям. Магомед, я помню, опаздывая на один день в институт после каникул (из-за самолета), прислал две телеграммы: одну – в учебную часть, другую – руководителю творческого семинара. Объяснял причину опоздания, извинялся.

Это свойство не было педантизмом примерного ученика, хотя Ахмедов пришел в институт учиться. Он с жадностью набросился на книги, он не пропускал ни одной лекции, он хотел много знать, тем самым резко отличаясь от тех юных невежд, которые свое невежество объясняют природной гениальностью, которая-де не нуждается в приобретенной культуре и знаниях, которой-де они только мешают проявиться. Надо ли говорить, что никого из таких «гениев» не видно в литературе!..

Магомед Ахмедов наследует богатые гуманистические традиции поэзии Востока, рядом с ним высится пик Расула Гамзатова. С уважением, но без робости оглядываясь на него, на прошлое своего народа и его культуру, молодой поэт смотрит также и окрест, осваивает духовные ценности других народов, и душа его открыта новым впечатлениям. Оттого и книга Магомеда Ахмедова пронизана токами современности. Это книга молодого человека, который живет в сложном, трагическом и прекрасном мире, живет среди людей, которых он хочет сделать счастливыми. Жизнь для людей, жизнь в поэзии – его призвание».