Кусок не полезет в рот,
Если он отнят у старика
Для ребенка – иль наоборот.
«Во весь воровской свой пыл…»
Во весь воровской свой пыл
Мчатся они на меня.
А тот, кто всадником был,
Остался вдруг без коня.
Лишь в этом, пожалуй, суть
Того, что они несут.
Весел неправедный путь…
Но будет и праведный суд!
«Не совесть теперь блестит…»
Не совесть теперь блестит,
А злато и серебро.
Но люди помнят про стыд
И про былое добро.
Сколько уж лет подряд
Бесы шепчут: «Уйди…»
Но четки мне говорят:
Сиратский мост впереди!
«За должность и Родину предают…»
За должность и Родину предают,
И ненавистью пылают к отцу.
За должность и человека убьют,
Не говоря уже про овцу.
Это только слава, как дым,
Рассеивается, а должность – она
Воняет, как нужник, что необходим
Всем – но она-то, увы, одна!
«Ныне даже мечта…»
Ныне даже мечта
О счастье ушла во тьму,
И новая нищета
Шьет новый саван ему.
Но Бог нас избавит от зла,
Нам еще повезет.
Вера предков спасла,
Вера и нас спасет!
«В стране, где вечная тьма…»
В стране, где вечная тьма,
Где свобода стала тюрьмой,
Даже вечность сходит с ума
От тоски по себе самой.
В стране, чья душа в крови,
Мне снились когда-то сны
О свободе и о любви…
Ни страны теперь, ни весны.
«В родной стране живу, как пришлый тать…»
В родной стране живу, как пришлый тать,
Гляжу вокруг с веселою тоской.
И думать надоело, и читать –
В молитве лишь я нахожу покой.
Я наплевал на ветер перемен,
Я позабыл, что истина в вине.
Я не страшился никаких измен –
Кто ж знал, что Родина изменит мне!
«Ударишь по струнам – рука дрожит…»
Ударишь по струнам – рука дрожит,
Чуть тронешь четки – болит душа.
Речь не о том, кто чем дорожит,
Речь о том, как жизнь хороша.
Меж молитвой и песнею нет границ,
Друг мой, об этом ты знаешь сам:
Перебирая струны, падаешь ниц,
Перебирая четки, летишь к небесам.
«Странный какой-то край…»
Странный какой-то край,
Вряд ли Бог ему рад…
Душу терзает рай,
Ноги щекочет ад.
Жить тут иль умирать?
Слева – бесов семья,
Справа – ангелов рать.
А посредине – я.
«Опять я на чужом пиру…»
Опять я на чужом пиру
Играю не в свою игру.
Рассказам вычурным внимаю,
А смысл речей не понимаю…
Там, где чума, не быть добру.
А прошлое, в котором мы
Остались под покровом тьмы,
В нас целится, – и так бывает.
Точнее пули убивает
Злой пир во времена чумы!
«Не оттого, что полон гонора…»
Не оттого, что полон гонора,
что опьянен житейской дракой,
хочу – и стану в сердце города,
как рядовой перед атакой.
Здесь некогда в глуши барака
мы жили – босые и голые.
Теперь подняли воры головы,
от денег опьянев и мака.
Здесь чтят правителей бездумных,
но не в чести у них оракул,
здесь толстосум пред толстосумом
все время лезет на рожон.
А я всё в думы погружен,
как рядовой перед атакой.
«Век ушел, словно волк. Я остался – седым…»
Век ушел, словно волк. Я остался – седым.
Светит солнце, и плачет луна.
И тоскует душа по годам молодым,
Где была молодою она.
Я могу это время перетерпеть,
Вспомнить юность и дом на песке.
Здесь, в аварском ауле, и начал я петь
Песню скал на родном языке.
Словно горную лань, я ее за собой
Поманил, чтоб осталась жива.
Эта песня и стала моею судьбой –
Не сестра, не жена, не вдова.
И ни разу она не смогла изменить
Мне, живущему прочно и впрок.
И хранила всегда жизни тонкую нить
На скрещеньях костлявых дорог.
И любовь обнимала меня, как в раю,
И вражды обжигал меня лед.
И стреляли в суровую песню мою,
Но случался всегда недолет.
Ночью яркие звезды влетали в окно –
Не из зависти и не в укор.
Они просто горели в стихах моих. Но
Я был предан лишь музыке гор.
Пусть полвека теперь у меня за спиной,
Не стыжусь я написанных строк.
Горцы, горы и родина вечно со мной
На скрещеньях костлявых дорог.
И всегда окружает меня красота.