Татьяну решение Бориса обрадовало. Наступит передышка в общении с сыном. Она благодарно поцеловала своего мужчину в щёку.

Вздыхая, плача и тоскуя все эти годы по маленькому мальчику, оставшемуся без мамы в чужой стране, Татьяна совсем не задумывалась, что страна эта – ему родина, люди, живущие рядом с ним, родные люди. А женщина, живущая далеко в России, с каждым годом всё больше становилась таинственной незнакомкой по имени «мама». Мечтая о встрече с сыном, мать несла в себе невероятную любовь, тоску по ребёнку, а не взрослому мужчине, хладнокровно окликнувшему мать в зале аэропорта.

Борис Николаевич повёз гостей в торговый центр.

Видимо, женщина задремала, потому как разбудил её звук открываемой двери. Вернулся Борис Николаевич.

– Ну, как ты?

– Как больная, поверишь? Всё тело болит, будто картошку копала. Всё не то, всё не так! Я не то себе представляла.

– Догадываюсь.

– Вот ты целуешь свою дочь, обнимаешь. А я не то чтобы не могу, я не хочу этого делать. И ему это не надо, может, даже неприятно.

– Красивый у тебя сын, моя дорогая.

– Правда? Ты так считаешь? Мне тоже понравился. Он неприлично много уделяет внимания лилипуту. – У женщины прорезались звонкие нотки в голосе.

– Тише, моя дорогая. Это нормально. Я и сам ловлю себя на том, что лилипут меня беспокоит. Не такая она, как все. Слабая или маленькая… Не знаю. Но человек она хороший.

– Ты думаешь? У него нет глаз?

– Ну, даже если и так, дело-то молодое.

– Ты считаешь, что такое можно допустить?!

– Такое что?

– Чтобы мой сын интересовался лилипутом.

– Да бог с тобой! Я имел в виду флирт, что там ещё бывает, не такое обязательное.

– Он француз. Только это они и умеют делать. Я не хочу этого!

– Кто же нас будет спрашивать…

– Я не допущу этого!

Оказавшись в торговом центре, молодёжь почувствовала себя свободно. Маша, как и подобает женщине, окрылённая новым и дорогим украшением, шла впереди всех. Может, путь показывала, а может, себя. Спина прямая, поступь лёгкая, взгляд играет и искрится. Жерар добросовестно искал тапки для маленькой девочки. И они нашлись. Этакие носки из искусственного меха, с нашитой подошвой и резинкой вокруг ножки. Ничего, что немного большие, резинка не даст им сваливаться с ног.

– У вас красивые женщины, нарядные. Сегодня особый день? Праздник? – спросил он у Маши.

– У меня праздник. Ко мне приехал брат из Франции. У женщин праздник от того, что они видят красоту моего брата, – сказала Маша.

Жерар мысленно выстраивал сказанные сестрой слова в доступном для своего понимания порядке.

– Моя красота праздничная? Я слишком ярко одет?

– Ты не так понял, забудь! – Маша демонстративно поцеловала Жерара в щёку и взяла его за руку.

Маша передвигала вешалки с одеждой, радостно ощущая приятную тяжесть новых серег, изредка поглядывала в сторону Хельги. Та присела на диванчик, пакет с тапочками лежал на полу. Жерар бродил по отделу, что-то брал в руки, затем подозвал продавца, и они углубились в лабиринты стоек с одеждой.

Маша примерила сарафан длиной до пола. Взяла несколько, на бретелях, с закрытой спинкой и с широкой резинкой по талии. Вертелась в примерочной долго. Несколько раз выглядывала из примерочной кабины, чтобы показать себя Хельге, но её на диванчике не оказалось. Слегка взлохмаченная и вспотевшая, Маша вышла из примерочной кабины в торговый зал. Жерар был здесь, Хельги не было видно.

– А где Хельга?

Жерар жестом пригласил посмотреть Машу на подругу, стоящую рядом с продавцом.

Это была совсем другая Хельга. Она стала выше, стройнее. Появились пропорции тела. Девушка стояла в босоножках на высокой танкетке коричневого цвета. Верх босоножек цвета сливок. Шоколадного цвета брючки свободного кроя, отстроченные толстой бронзовой ниткой, слегка ложились ей на ступни. То ли блуза, то ли туника сливочного цвета, с бронзовыми шариками вместо пуговиц, была на ней. В этой одежде Хельга не выглядела странной, и тем более лилипутом.