– Потому, что всегда так делала, – не стал скрывать или приукрашивать правду Даниил.

– И меня что, никогда не штрафовали за вождение в нетрезвом виде? – удивленно вытаращила глаза Алиса.

Даниил снисходительно улыбнулся:

– Конечно, штрафовали. Даже лишили прав.

– Так я ещё и без прав ездила? – ахнула Алиса.

Даниил позволил себе улыбку:

– Отсутствие прав тебя не волновало. Ты просто делала, что хотела, и все.

– И куда меня это привело, – широким жестом обвела все вокруг Алиса.

В первые недели после пробуждения к Анаит в гости приходили родственники и друзья. Тогда Алисе казалось, что девушку все любят, значит она хороший человек. Но все куда прозаичнее. Намного позже оказалось, что Анаит из очень богатой семьи, да и замужем не за последним в Малавии человеком. Да что там в Малавии! Алиса с удивлением узнала, что у Даниила бизнес по всей Восточной Европе!

Как так получилось, что она раньше не слышала о нем? Её отец большую часть жизни вращался среди акул бизнеса. Если он не вел с кем-то дел, то точно знал в лицо, чем тот занимается и чем может быть выгоден или опасен для его бизнеса. Тут два возможных варианта – либо Даниил разбогател уже после смерти отца, либо его бизнес империя никак не пересекалась с бизнесом семьи Ухаровых. Что невозможно, ведь Даниил занимался гостиницами, и семья Алисы занималась, в том числе гостиницами. Разве только отец намеренно избегал контактов с Даниилом. Но почему?

Ещё одна загадка, которую загадал новый муж.

Даниил вел себя с Алисой так, словно знал всю жизнь, хотя, по сути, они друг другу чужие. Порой становилось странно и немного неуютно. И дело даже не в том, что Алиса практически не знала того, кто теперь стал ей мужем. Открой тогда в палате глаза потерявшая память Анаит, то ничего не изменилось бы. Даниил умный мужчина и не может не понимать, что женщина, очнувшаяся после комы, в любом случае ему чужая и у него нет права обнимать, говорить, как с женой, строить планы на будущее.

Тогда почему продолжает обнимать, говорить, строить планы?

Судорога в ноге прервала размышления. Альберт Игнатьевич тут же уложил Алису на мат и начал растирать ногу.

– Ничего страшного, просто судорога. хороший знак! – приговаривал он, чтобы успокоить.

– Что тут происходит? – прозвучал над ними холодный голос Даниила.

– Судорога в правой ноге, – машинально ответил Альберт Игнатьевич. – Хороший знак.

– Что в этом хорошего? – сел рядом Даниил и подложил Алисе под голову пиджак.

– Судорога – непроизвольное судорожное сокращение мышцы, – сосредоточенно разминая ногу, ответил физиотерапевт. – Если мышцы в ноге реагируют на внешнюю стимуляцию, значит, ещё не атрофировались. Мы на правильном пути!

– А путь может быть менее болезненным? – спросил Даниил, убирая волосы, прилипшие к вспотевшему лбу Алисы. Судорога пошла на убыль, но все тело болело после занятий, и она не торопилась вставать.

– Ещё один, – фыркнул Альберт Игнатьевич, продолжая массажировать ногу. – Тут вам не кино, где в замедленной съемке показывают какую-нибудь тренировку, несколько вдохновляющих речей и вот уже вчерашняя калека скачет козочкой по горам, а все восхищаются тем, сколько силы воли и мужества потребовалось, чтобы снова стать на ноги. Тут нужно пахать, до боли, до кровавых мозолей и не сдаваться, когда больно. Нужно превозмогать себя, чтобы начать ходить. И вы должны не жалеть её, а поддерживать. И не давать опускать руки.

Альберт Игнатьевич встал:

– На сегодня все. Жду тебя завтра в то же время.

– Я приду, – пообещала Алиса.

Махнув рукой на прощанье, физиотерапевт вышел.

– Хочешь, его заменят? – спросил Даниил.