– Как говорит один мой старый друг, ходьба полезна для лап и для легких! – усмехнулся Нюх.

– Ходьба – да, но ты выбрал малоподходящий маршрут!

К великому гневу Эдди Сона, мэр организовал большие гонки паровых тягачей, что, без сомнения, лишь укрепит позиции соперника Сона, Джо Уля, изобретателя парового двигателя.

– Это все потому, что Уль – горностай, а я ласка, да? – бросил Сон обвинение мэру-горностаю. – Это непотизм!

Мэр сроду не слыхивал такого слова и поэтому, прежде чем ответить, посоветовался с шефом полиции, Однолюбом Вруном.

– Да никакой это не непопо… нене по… Тьфу! Непопутизм – это когда я даю доходную должность члену своей семьи. Кумовство и все такое. А мне совершенно не важно, ласка ты или горностай. Ты должен признать, Сон, что паровые двигатели приносят гораздо больше пользы, чем твои пружинные механизмы. Все твои изобретения тикают, вертятся, иногда очень мило звонят. Однако их время прошло. Они не могут состязаться с пыхтящими, шипящими и стучащими гигантами Джо Уля. Нет, прости, но в этих гонках в Городском парке будут участвовать только машины с паровыми двигателями!

Эдди Сон пулей вылетел из кабинета Толстопуза Недоума.

– Вот нахал! – фыркнул мэр. – Нашел место для скандала! Стонет, стонет, стонет! За такое поведение следовало бы арестовать его и посадить в каталажку. Есть у нас закон против стона? Если нет, обязательно надо принять. Я позабочусь, чтобы он появился в своде законов еще до следующей пятницы, а если не я, то ты.

– Но он ведь не сделал ничего плохого, мэр, – смущенно заметил шеф полиции. – Вы же сами говорили, что в этот час двери вашего дома открыты для горожан, чтобы они могли поведать вам о своих бедах.

– Да, но я предполагал, что они станут приходить и благодарить меня за улучшения в городской жизни! Разве я не отреставрировал Звенящий Роджер? – Мэр говорил об огромных башенных часах, взорванных анархистом Баламутом Серебряком, кузеном Нюха. – Хотя бы один пришел и сказал: «Ах, молодец, мэр, теперь мы все знаем, который час, и нам нет необходимости тратиться на покупку карманных часов». Кто-нибудь похвалил меня за это – кроме вас, разумеется, но вы не в счет, потому что подлизываетесь…

В это мгновение в кабинете появилась сестра мэра, принцесса Сибил. Женская половина рода Недоумов не отказалась от своих титулов, хотя если говорить о Сибил, то она пользовалась положением принцессы лишь тогда, когда устраивала балы или хотела повесить в кабинете брата новые занавески. Она очень любила своего брата, даже более того, – вероятно, она была единственным существом, любившим его.

– Толстопуз, я совершенно выбилась из сил, – сказала она и плюхнулась в кресло. – Столько благотворительных акций, что с ума сойти можно!

– Да, принцесса, вы изрядно потрудились, – заметил Врун. – Только на прошлой неделе вы обошли все приюты для ласок, раздавая апельсины.

Сибил проигнорировала слова шефа полиции.

– Я решила отдохнуть. Мне всегда хотелось совершить путешествие по Налу, посмотреть призмаиды. Я заказала билет в Бегипет, на пароход «Олеандр». Он отходит в следующий вторник.

Мэр окончательно расстроился:

– Ах, Сиб! А кто же будет укладывать меня в постель и поить горячей кроличьей кровью?

– Он, – указав на Вруна, сказала Сибил.

– Я?! – воскликнул шеф. При всей любви к сестре мэра, с таким унижением он смириться не мог. – Это не входит в мои обязанности!

– Нет, Сиб. Он будет сопровождать тебя до самого Бегипта. – Недоум повернулся к Вруну. – Присматривай за моей сестрой, Врун. Проследи, чтобы заморский климат не наделал ей вреда. И не пей воду из Нала, Сиб! Я слышал, там много всякой заразы: печеночные трематоды, вирусы желтой лихорадки и тому подобное. Береги себя.