– Инесса! Еще вина!!! И пусть жару поддадут! – зычно крикнул Хелдор. – Рассказ будет долгий – это он уже вполголоса сказал девушке.

Хелдор не стал подробно говорить про Чертог – точнее, то, кем он оказался, он донес до девушки несколько обтекаемо. Флера уже нутром чуяла, что ее командир ох как непрост, но бесконечные битвы, пиры и его путешествие через Преисподнюю – этого было более чем достаточно для того, чтобы она слушала, приоткрыв от удивления рот: пару раз она даже в задумчивости наклоняла бокал, из-за чего алые капли вина расплывались в воде, тут же без следа пропадая. Когда к ним опасливо заходили работницы трактира, он резко менял тему, болтая о всякой чепухе, а затем, какое-то время косясь на колышущийся полог, продолжал рассказ. О нем и так ходило немало слухов и сплетен, так нечего было их распалять еще больше.

В конце концов, он рассказал и о том, о чем знали, пожалуй, лишь Ивви, Фиона – ну и Альда , само собой, потому как ее это касалось лично.

Флера от души посмеялась над тем, как Хелдор обрадовался, вновь признав Сивку – причем намного больше, чем Альде, но потом она стала резко серьезна. Она осушила бокал залпом, подогнула колени и обняла их, вперившись в одну точку. Затем осторожно заговорила:

– То есть… Проклятье, значит наши чувства могут приобретать… Физическую форму? Осязаемую? Уму непостижимо.

Хелдор помолчал в ответ. За драпировками все стихло. Все дружно поднажали на выпивку и разошлись спать. Только они и остались на этаже. Может, разве что, где-то Инесса прикорнула в уголке, или кто-то еще из девушек.

– Так и выходит, что лично мои чувства к ней неопределенны. С одной стороны – у нас есть с ней, как ни крути, общий интерес – типография. Хотя этим занята лишь она, но я придал тому движение. С другой стороны – прагматизм –да, она, скажем так, поступила не очень умно.

– Как дура она поступила, назовем вещи своими именами – чуть не угробила тебя – оживилась Флера.

– Допустим. – Не стал спорить Хелдор – но она вернулась не чтобы мне насаждать – она хочет помогать людям. Она работает еще и в госпитале. Она многим помогла, когда весной в город прибыло огромное число раненых…

– А еще?

– Вот это вот «еще» не от меня зависит. Как будто во мне собираются осколки того, что во мне рухнуло тогда. Никакой любви там и рядом нет… Но уже и не хочется ее пинками выгнать из города с глаз долой.

– Быстро к хорошему привыкает – ухмыльнулась Флера, наверное, хочет уже, чтоб вы миловались, как раньше. Вот поэтому ты ей шелка отрез – а она в тебя – горшком.

– Что?! Ты видела это?! – Хелдор был готов сгореть со стыда.

– Да там патрулировали ребята из хлебопекарного цеха той ночью – пришли на шум, понаблюдали. Увидели, что очередная «драма» – Флера язвительно выделила это слово – да и патрулировали себе дальше.

– Да уж, зато хотя бы тогда финики приняла благосклонно.

– О, еще бы – она растянулась в улыбке, накручивая на палец мокрую рыжую прядь – стыдно сказать, но я пошла в лес и слопала все одна, чтобы ни с кем не делиться – Флера прыснула со смеху, наморщив носик и прикрыв рот рукой.

– Ну ты даешь. Надо на это в следующем листке нарисовать, как его… Шарж! Десятник отряда пикинеров, присев на пенек, трескает финики. И прячет косточки за щеками, как хомяк. – Хелдор надул щеки, изображая данное животное. Девушка сначала даже немного растерялась, потому как никогда не видела, чтобы ее командир гримасничал.

– Ах Вы…. Ах ТЫ… – Флера развеселилась и обдала его водой. Хелдор ответил, и та от удивления ойкнула – сразу стало ясно, что вода, в общем-то почти остыла, однако, веселья это не остановило.