Командир пикинеров передумал уходить – капеллан задел за живое.

– Слушаю тебя.

– Я чудом избежал гибели весной, но поверь, я был одним из первых стражников, что бросился вам на выручку. Копье налетчика прошло сквозь пластины бригантины, кольчужные кольца, пробило стеганку и… Застряло в ладанке, что я накануне набил травами, отгоняющими нечистую.

– Да уж, повезло.

– Так оно или нет, но я понял, что не только брони и щиты спасают нас. Грядут непростые времена. Твое воинствующее … Неверие может смутить бойцов.

– Ваша вера- смущает бойцов. Станется, они перестанут брать в бой щит, полагая, что пучок крапивы их спасет.

– Ты хороший командир, Хелдор. – пропустил он дерзость мимо ушей – Ты должен знать, что у каждого бойца свои особенности. Свои стремления. Сильные, и слабые стороны. Можешь счесть веру в Верховного Отца их слабостью, но ты обязан учесть это.

– Вот как? – Кажется, меткое слово капеллана заставило его задуматься – Что ты хочешь от меня?

– Приди вечером в храм. Не как враг – Одо мягко пресек его возражения. Или думаешь, что серебро и благовония могут причинить тебе вред?

– Я подумаю, жрец – бесстрастно сказал Хелдор. Теперь мне пора.

– Не смею задерживать, ваше благородие. До вечера.

– Я не обещал, что приду – спокойно, но с вызовом ответил Хелдор, уже ныряя в отбрасываемую террасой тень.

Хелдор приметил, что все советы теперь выглядят несколько менее унылыми – все дело в том, что теперь там обязан был присутствовать Корнуэль, и это было то еще зрелище. Юный (для эльфа) предводитель стрелков и охотников старательно слушал, продирался через дебри непонятных слов морщил лоб и даже, кажется, шевелил ушами, стараясь услышать и понять, как можно больше. Хотя толку от него, как от советника, было чуть, но место свое он там занимал по праву, под его рукой было несколько сотен весьма искусных лучников.

Совет был интереснее прочих тем, что обсуждали не только строительство, торговлю и снабжение. У Майсфельда было несколько донесений о том, что несколько отрядов рейдеров пытались через горные тропы и известные лишь им броды сунуться на территорию Арн-Дейла – тем не менее, безуспешно. Ополчение, почуявшее кровь недругов, самостоятельно справилось с налетчиками – причем встретили их, как доносил фогт из предгорий, «купно». Чтобы не рисковать, там, где должна была пройти дюжина мародеров – там ждала сотня. Крестьяне понимали, что против головорезов в честном бою им не сдюжить, посему без всяких зазрений совести брали их числом – так егеря загоняют копьями сильного, но одинокого медведя, стараясь при этом излишне не рисковать.

Тех немногих, кого не превратили пиками, рогатинами и вилами в решето, подоспевшие дружинники для острастки повесили, дабы охочих пограбить стало меньше.

Обсудили и историю с гномами переселенцами, что забавно, Майсфельд держал листок, напечатанный Альдой. Пока лишь было неясно, к добру это для общего дела или к худу, но для Фахро удар это был серьезный. Часть крестьян еще тишком и вернулась обратно, смекая, что новые бородатые соседи в обиду их не дадут.

– Хума не уверен, что таким образом сможет удержать свои земли и сохранить ту часть княжества, что ему осталась, – подытожил на этой части Майсфельд. Остальные, кажется, с трудом пытались представить гномов, занимавшихся чем-то еще, помимо кузнечного дела или взращивания своих мерзкого вида грибов – потому… Я веду с Гектором и Хумой переписку, и мы прорабатываем возможные варианты…

– Честно сказать, я не в восторге от того, что его крестьяне ковыряются в нашей земле – хрипло каркнул казначей – тем более, они более скотоводы, чем землепашцы, и если кто своих коз и коров нечаянно перегонит на делянку наших работяг – то случится драка. В лучшем случае. Если же живность их проберется на чью-то пасеку, то там дело дойдет до вил… И совершенно справедливо.