Бартон набрал отправленный ему номер.

– Миллз, – услышал он хрипловатый голос.

– Сэр Джон, это Бартон.

– Как я рад, что вы позвонили. Я знаю, вы завтра отбываете и дел у вас по горло. Но я очень прошу вас – найдите для меня часок. Это очень важно для меня, мой друг. Как насчет того, чтобы встретиться около станции метро «Грин-парк» в семь или полвосьмого?

– Я буду там в полвосьмого, – сказал Бартон.

Он не успел повесить трубку, как раздался новый звонок. Звонила женщина, и голос был незнакомый.

– Мистер Бартон, это Джулия Харриет, помощница начальника административного управления МИДа.

Бартон чертыхнулся про себя. Будь он неладен, этот МИД. Жуткие приставалы.

– У меня есть для вас кое-что, – сказала женщина. – Как мне это передать вам?

– Вы можете встретиться со мной около станции метро «Грин-парк»? Скажем, в семь пятнадцать.

– Да, конечно, мистер Бартон. Я буду там без опоздания. У меня папка, в которой вы найдете всю информацию по поводу мисс Белл. Ее жизнь, ее работа, даже поощрения. Не знаю, насколько это вам поможет, но начальник департамента распорядился подготовить вам специальный меморандум на эту тему.

– Это замечательно, – воскликнул он, сразу беря назад все сказанное по поводу Министерства иностранных дел. – Передайте мою огромную благодарность вашему начальнику. Он не просто предусмотрителен – он человек мудрый и прозорливый.

Бартон верил в то, что говорил. Меморандум избавлял его от необходимости задавать в британском посольстве в Бейруте вопросы, на которые он может не получить ответа.

Приехал он на станцию «Грин-парк» на десять минут раньше, но Джулия Харриет, симпатичная блондинка в дорогой шубке, его уже ждала. Она вручила ему тонкую черную папку, мило попрощалась и юркнула в метро.

Завернув за угол, Бартон зашел в кафе «Неро» и сел за столик, за которым уже сидел Роуз. Тот молча положил на стол картонный пакет из магазина «Фортнум-энд-Мейсон».

– Спасибо за заботу, друг мой, – кивнул Бартон.

– Всегда рад услужить, – улыбнулся Роуз. – Значит, так: в пакете миниатюрный диктофон «Олимпус», авторучка с камерой, встроенной в карманную скобу, и записная книжка с телефонами экстренной связи. Не забывайте, что все пятерки в номерах надо менять на двойки, а все двойки – на нули.

– Это я помню. Батарейки в диктофоне есть?

– Конечно. Я помню, как техотдел дал вам диктофон без батареек. Странно, что вы никого тогда не подвесили на крюк.

– Человеком, который это сделал, была Лиза Дженкинс. Она накануне разорвала помолвку. Разве я мог ее наказать?

– Вы слишком добры, шеф. Помню, следствие в результате затянулось чуть ли не на целый месяц.

– Вот тогда я ее и наказал: отправил в отпуск в середине февраля, причем как раз тогда, когда она начала строить глаза Митчу Макколу.

– С вами опасно иметь дело, шеф.

– Я знаю.

Бартон встал, пожал Роузу руку и пошел к станции метро.

Миллза он узнал, хоть и с трудом. Он видел его на фотографиях молодым, стройным, с густой гривой на голове. Сейчас перед ним был грузный, с редкими седыми волосами пожилой человек; серые глаза с пожелтевшими белками, щеки в красных прожилках. Но элегантен он был на редкость: дорогой серый костюм, длинное черное пальто, узконосые ботинки.

Он крепко пожал Бартону руку и сказал:

– Приветствую вас, Кристофер. Перекусим вместе, ладно? И зальем что-нибудь в люки.

Миллз взял Бартона под ручку и повел его в сторону района Мэйфэр.

– Куда мы идем? – осведомился Бартон.

– Туда, где можно спокойно поговорить. В наш местный клуб. Не волнуйтесь, Бартон: вас там никто не знает, и меня, наверное, тоже. Традиция этих закрытых клубов общеизвестна: большинство их членов не имеет ни к организации, ни к партии, ни тем более к основателям никакого отношения. Что и хорошо.