Когда офицер поравнялся с седьмым кавалерийским полком, его лошадь гарцевала боком, пока он и его всадник изучали взвод сержанта Александера. Офицер проявил к ним больше интереса, чем кто-либо другой.

– Эй, сержант,-сказала Карина по коммуникатору, – помните того четырехзвездочного генерала, который приезжал в лагерь Кандагар в прошлом месяце для смотра войск?”

– Да, это, должно быть, генерал Николсон.”

“Ну, у меня такое чувство, что я тоже должен встать по стойке смирно и отдать честь этому парню.”

Всадник сидел прямо, как шомпол, и его отполированный бронзовый шлем с красным ирокезом из кабаньих волос на макушке делал его еще выше, чем его шесть футов два дюйма роста. На нем была такая же туника, как и на других, но сшитая из красного шелкового материала и прошитая тонкими белыми строчками. Полоски его кожаной юбки были отделаны серебром, а рукоять меча инкрустирована серебром и золотом, как и ножны его фалькаты. Его сапоги были сделаны из выделанной кожи и доходили до икр.

Его седло было покрыто львиной шкурой, а лошадь носила тяжелый нагрудник, кожаные доспехи на передних ногах и толстую серебряную пластину на лбу. Конь был очень резв, и человеку приходилось все время натягивать поводья, чтобы не дать ему ускакать вперед. Дюжина маленьких колокольчиков висела на шее, и они звенели, когда лошадь пробегала мимо.

“У него действительно есть определенный авторитет, – сказал Александр.

“Если у кого и были стремена, – сказал Кавальски, – так это у этого парня.”

По тропе галопом промчался разведчик и, развернув коня, подъехал к генералу. Взмахнув рукой, генерал повернул своего боевого коня прочь от взвода и выслушал доклад разведчика, когда они отъехали от Александра и его людей. Через минуту генерал отдал разведчику несколько распоряжений и отослал его на фронт.

Эскадрон всадников в красных плащах проявил больше интереса к Александру и его войскам, чем остальные солдаты. Это были молодые люди лет двадцати пяти-двадцати пяти, хорошо одетые, на прекрасных лошадях. Они не были покрыты боевыми шрамами, как другие мужчины.

“По-моему, они похожи на кучку сладкоежек-младших лейтенантов.– Ложаб сплюнул в грязь, наблюдая за ними.

“Прямо как кадеты, только что окончившие академию, – сказала Отэм.

За кадетами следовал еще один обоз, состоявший из больших четырехколесных фургонов. Первый был нагружен дюжиной тяжелых сундуков. В других лежали тюки меховых шкур, запасные мечи, копья и связки стрел, а также множество глиняных горшков размером с небольшую бочку, наполненных сушеными фруктами и зернами. Четыре фургона были доверху нагружены клетками с гусями, курами и воркующими голубями. Повозки тянули упряжки из четырех волов.

Повозки и телеги ехали на сплошных колесах, без спиц.

За повозками последовали еще две двухколесные повозки, нагруженные кусками мяса и другими припасами. Двадцать повозок составляли эту группу, а за ними следовала дюжина пеших воинов с мечами и копьями.

– Ух ты, ты только посмотри, – сказал Кавальски.

В последней повозке было что-то знакомое.

“Они захватили наш контейнер с оружием!– Сказала Карина.

– Да, и оранжевые парашюты тоже, – сказал Кавальски.

Александр взглянул на фургон. – Сукин сын.– Он вышел на тропу и взялся за упряжь волов. – Держи его прямо здесь.”

Женщина, управлявшая повозкой, сердито посмотрела на него, затем щелкнула кнутом, прорезав щель в камуфляже его шлема.

– Эй!– Крикнул Александр. – Прекрати это. Мне просто нужен наш ящик с оружием.”

Женщина снова взмахнула хлыстом, и Александр поймал его, обернув плетеную кожу вокруг предплечья. Он выдернул хлыст из ее руки и двинулся на нее.