– Значит, я – тупее, чем дерево.

– Да сходи к другому врачу!

– Верка, отвяжись. Сказала без вариантов, значит – без вариантов.

Скрипачка шумно вздохнула.

– На хрен тебе ребёнок? Ты говорила миллион раз, что детей не хочешь и не захочешь!

– А Артур хочет. Мне – тридцать семь, ему – двадцать шесть, и он офигенный! Где я такого ещё найду?

– И сколько стоит искусственное оплодотворение?

– Триста косарей.

– Ох, я не могу! Пошли.

По покрытой льдом Щербаковской улице народ двигался в основном к метро.

– Тамарка, я тебя сразу предупреждаю: В последний раз! В первый и последний! – пищала Верка, ежеминутно с кем-то сшибаясь и энергично размахивая футляром, чтоб от неё шарахались, – я не буду работать в баре! Мама меня за это сожрёт с говном! Поняла?

– Конечно.

– Ой, я падаю! Ой! Тамарка, какого хрена ты меня подпрягла? Ведь вы же все вместе договорились у Светки на новоселье закорефаниться с этой девкой!

– Во-первых, там и Волненко будет. А это значит – конец всему. Во-вторых, мне лучше без этой девки сразу закорефаниться с Хордаковским.

– Думаешь, он тусуется в этом баре?

– Всё может быть.

– Я сейчас башку себе разобью! Тут скользко! Где этот бар?

– Да вон он, за магазином.

У Верки было слабое зрение.

– Где? Не вижу!

– Да вон, весь светится. Ой, что там нарисовано!

– Что, что, что?

– Да девка с голыми сиськами и с бокалом! Наверное, это – Патриция Хольман.

На самом деле нужно было пройти ещё целых два магазина. «Снежную королеву» и «Автозапчасти» для иномарок. Оба были огромные. Перед самым порогом бара одна нога у Тамары вдруг заскользила вперёд, другая – назад, и Тамара грохнулась – с воем, с визгом, с матерной бранью. Скрипачка с таким же визгом ринулась к ней, чтоб либо её поднять, либо умереть от горя над её трупом. Но, ни того, ни другого сделать ей не пришлось. Тамару поднял мужчина, как раз в тот миг выходивший из «Мерседеса», который подкатил к бару.

– Ну, вы даёте, – произнёс он, отряхивая артистку сзади. У вас всё цело? Может в больницу вас отвезти?

– Нет-нет, всё нормально. – не обращая внимания на кудахтавшую то справа, то слева Верку и потирая зад, ужасно не вовремя получивший два синяка, Тамара прищурилась на мужчину. Он был чуть младше её, чуть пониже ростом, хорош собой и одет под стать «Мерседесу» – пальто, костюм, перчаточки, галстук. Взгляд его был пытливым, но добродушным.

– Спасибо вам, – сказала Тамара, морщась от боли. – Вот идиоты! Не могут лёд сколотить перед своим баром. Я могла сломать ногу!

– Нельзя ломать такое сокровище, – засверкал актёрской улыбочкой мерседесовладелец. Ох, до чего же он был хорош!

– Мы в суд на них подадим! – верещала Верка. – Мы заработаем кучу денег!

– Вы проиграете суд во всех трёх инстанциях, – возразил мужчина.

– Но, как же так? Ведь здесь – голый лёд! Вот, прямо перед ступеньками! У неё синяки, наверное, появились! Сейчас мы пойдём в травмпункт и всё задокументируем.

Джентльмен внимательно выслушал аргументы Верки, затем кивнул и задал довольно странный вопрос:

– Вы зачем хотели сюда войти?

– Мы ищем работу в баре, – объяснила Тамара, – у нас есть номер. Она играет на скрипке, а я танцую стриптиз.

– Стриптиз? Под скрипку?

– Да, без шеста. Под классику, блюз и танго.

– И вы пришли сюда в первый раз?

– Совершенно верно.

– Ну, хорошо, пойдёмте. Меня зовут Алексей.

Две дамы представились. Алексей, не слушая их, взошёл на ступеньки и открыл дверь. Служительницы искусства робко вошли. Тамара при этом пихнула скрипачку локтем – дескать, что, поняла, как надо?

– Со мной, – бросил Алексей охранникам в смокингах, войдя следом, – Арина сейчас на месте?