– Запретили? – Голос мой сорвался. – Кто? Говорите немедленно!

– Мессир Безансон. Его секретарь заявил, что поместить нас сюда приказали вы и что если мы будем жаловаться, то можем отправляться в Испанию. – Она горько усмехнулась. – Похоже, он рассчитывал, что мы пойдем туда пешком.

– Не может быть! – Я бросила взгляд на Беатрис. – Я заплатила за ваше содержание из собственного кошелька. Мне говорили, что о вас позаботятся.

Донья Франсиска достала из кармана потрепанного платья пачку связанных веревочкой помятых листков и бросила передо мной.

– Это письма, которые мы вам писали. Каждый день, неделю за неделей. И все они возвращались назад. Потом однажды ночью к нам пришли и заперли нас в подвале. Лишь случайно нам удалось найти выход.

Я протянула к бумагам дрожащую руку.

– Случайно? – переспросила я.

– Да. Едва мы поняли, что помощи ждать неоткуда, то в отчаянии обратились с просьбой к служанке, приносившей нам еду. Она сжалилась над нами и согласилась передать записку лично вам, как только вы приедете. Если, конечно, с вами не будет мессира Безансона. Нам повезло, что он не приехал. Иначе вы могли бы найти пять трупов.

Безансон остался с Филиппом. Пропутешествовав с нами по всей Фландрии, он удалился в какой-то из своих домов. На его тучную колышущуюся фигуру я старалась не обращать внимания и даже не догадывалась, что все это время он знал о страданиях моих дам, вынужденных питаться скудной едой, которую стыдно было бы предложить конюху или посудомойке.

Меня охватила слепая ярость. Да, я сама это допустила, но лишь по неведению, не в силах даже вообразить подобного предательства. В это мгновение моя неприязнь к главному советнику моего мужа, человеку, которого Филипп считал своим единственным настоящим отцом, превратилась в ненависть.

Поклявшись себе, что добьюсь его низложения, я встала, сжимая в руке пачку писем.

– Сорайя, займись доньей Аной. И помоги донье Франсиске и остальным собрать вещи. Я сообщу, куда им надлежит перебраться. Беатрис, идем со мной. У меня срочное дело.

Я позвала к себе мадам де Гальвен.

– Вы смеете утверждать, будто ничего не знали? Как так может быть? Разве не вы сами говорили, что мои дамы ни в чем не будут нуждаться?

К ее чести, мадам была крайне расстроена.

– Ваше высочество! – Она была бледна и вся дрожала. – Клянусь, я в точности передала ваше распоряжение! Я сказала им, что вы заплатите из собственного кошелька. Я…

– Да? Что, мадам? Говорите!

– Я ничего не знала!

Она потупила взгляд, и мне показалось, что сейчас она упадет в обморок у моих ног. Она опасалась худшего, и не зря: я всерьез подумывала немедленно отправить ее в тот самый подвал, который собирались покинуть мои женщины.

– Ваше высочество, мессир Безансон сказал, что позаботится о жилье для ваших дам. Он прямо распорядился, чтобы его извещали обо всем, что происходит при вашем дворе.

– Да, мне об этом говорили. Насколько я понимаю, мессир архиепископ также читал мою переписку раньше меня самой. Как только вернется мой муж, я намерена принять надлежащие меры. Пока же мне хотелось бы лично проверить состояние моих финансов и выяснить, как могла случиться подобная катастрофа. – Я сурово посмотрела на мадам де Гальвен. – Сейчас же, мадам!

Она поспешно вышла и вернулась несколько минут спустя с гроссбухом в кожаном переплете, которого я никогда не видела. Ее сопровождал испуганный, похожий на птицу господин, которого я тоже никогда не встречала, хотя, судя по всему, именно он отвечал за содержание гроссбуха. Низко поклонившись, он представился моим казначеем и начал педантично разъяснять, откуда поступали в мой личный кошелек деньги и куда они из него уходили. Мадам стояла рядом, комкая в руках край платья. Слушая путаные объяснения бедняги и глядя на ряды цифр, я только сейчас поняла, что меня могли попросту ограбить и я никогда бы об этом не узнала. Несмотря на все мое образование, тонкости управления личными финансами в программу моего обучения не входили.