Отработав смену во вторник, Николай, так ничего и не рассказал напарнику о своей находке. При всех положительных качествах, которыми обладал Михаил, просить у него совета, как поступить со всем, что свалилось на голову Николая, было бессмысленно. Глубокомыслие, практицизм и логика не были "коньками" Михаила. Смена была обычная, ничем не выделявшаяся в череде других. За долгие годы всё доведено до автоматизма. А Николай свои обязанности выполнял чётко, по давно заведённому порядку. Только вот в это дежурство, совершая обход здания вместо Мишки, у которого вдруг разыгрался радикулит, в ту последнюю, подвальную комнату он заходил с каким-то особым чувством. Будто присутствовал и ощущался в ней дух далёких, послереволюционных лет. Будто хранили стены этой комнатушки не только правду о тех исторических событиях, но, главное, большой секрет, скрытый от всех, кроме одного Николая.

На следующий день, поскольку ничего существенного запланировано не было, Николай вновь с утра отправился "в гости к Рабиндранату Тагору".

На входе его ожидала встреча с добродушным и приветливым охранником. Они, как старые знакомые, поздоровались за руку, перебросились всего лишь парой фраз о погоде, так что коллега Николая даже не успел ни разу "извиниться за нескромность". Вспомнив эту его присказку, Николай улыбнулся. Так, с улыбкой, он и вошёл в зал политической и научно – популярной литературы.

Хорошее, даже весёлое настроение Николая, наверное, не очень соответствовало серьёзности заведения, в котором он находился. Видимо, так считала восседавшая на своём рабочем месте Анна Николаевна. Поскольку встретила она его очень сдержанно, ответив на приветствие. Но через эту сдержанность Николай всё равно почувствовал неуловимые признаки расположения. Ему захотелось сказать что-нибудь приятное этой величественной даме. И хотя он был скуп на комплименты, Николай, скромно потупив взгляд, произнёс что-то о её прекрасном внешнем виде.

"Ах, бросьте, – отреагировала Анна Николаевна. – Годы берут своё, и никак этого не утаишь. Давно уже заметила, что всё чаще и чаще вспоминаю прошлое и всё реже и реже строю планы на будущее".

Когда зрелая женщина начинала говорить о своём возрасте, Николай, как и большинство мужчин в такой ситуации, терялся и не знал, что сказать, чтобы не попасть впросак. Слава Богу, Анна Николаевна без паузы продолжила:

– Однако, не долго вы отсутствовали, неужели всё осилили?

– Да, ведь чтение-то захватывающее, – Николай явно перегнул палку в надежде на то, что Анна Николаевна книг этих не читала.

– Почерпнули что-нибудь новое для себя?

"Кажется, угадал, – отметил про себя Николай, – явно не читала".

– Конечно, почерпнул, – произнёс он, – хотя, по-моему, автор прочно встал на определённую позицию и все свои изыскания направляет на подтверждение правильности этой позиции.

– Да вы, Николай, настоящий исследователь. Умеете анализировать прочитанное и даже ставить под сомнение выводы таких именитых авторов.

– Просто мне ничто не мешает быть совершенно объективным в своих выводах, – заметил Николай.

– Это большая привилегия нас – простых смертных. Людей скромных и не публичных, а главное – политически не ангажированных. Не удивляйтесь, что я говорю об этом. Я выросла в семье старых большевиков и привыкла, что любой взгляд на вещи, любое твоё высказывание рассматривается как подтверждение или опровержение какой-либо теории; как не просто жизненная позиция, но обязательно позиция политическая. Тяжело жить в такой обстановке, да ещё, если ты не родной, а приёмный ребёнок. Тут не до проявления своего характера и своих истинных мыслей. В любом случае, воспитание родителей не возымело должного действия, и после их смерти я нашла и утешение, и правду в Боге. Вы, кстати, верующий человек? – неожиданно спросила Анна Николаевна.