Я сидел и не слышал ничего, всем сердцем желая проснуться. Мужчина посмотрел на меня и продолжил уже совсем уверенно:

– Столкновение произойдет после послезавтра – шестнадцатого числа, примерно в районе Австралии. Более точно: вся Австралия целиком окажется в районе столкновения с метеоритом. За двенадцать часов до этого на Землю обрушится дождь из сопровождающего метеорит космического мусора и метеоров меньшей величины. Около семидесяти процентов этого мусора сгорит при входе в плотные слои атмосферы, остальные тридцать процентов сметут на своем пути все города и страны. Уже после столкновения метеорный дождь будет продолжаться шестеро суток.

Он остановился, заметив, что я почти не слушаю. Отвлекся от разговора, встал, подошел к шкафу, достал оттуда бутылку коньяка, сорвал пробку и глотнул из горла. Потом прикрутил пробку обратно и вернул бутылку на место.

– На Земле будет создано четыре экспедиции: две из США, одна из России и одна из Китая. В каждой группе по двое мужчин, по четыре женщины плюс пилот. Соответственно в американских группах пилот из США, в китайской и нашей из Китая и России.

Я посмотрел на него, отвлекшись от своих мыслей. Я не понимал сути.

– По счастливому совпадению, – он запнулся, – в Китае, оказывается, давно строилась своя орбитальная станция, которая уже сегодня выводится с космодрома в Хи Чанге. Еще неделю назад она была в разобранном состоянии. Но это ж китайцы! Если надо, то сделают невозможное. Надо добавить, что станция более совершенная, и внутри у нее больше пространства. Китайская экспедиция полетит на свою новую станцию, Российская – на МКС, а две экспедиции из Америки – одна на нашу, другая на китайскую. Им, на китайской, будет полегче, конечно – четырнадцати человекам на МКС’е почти не разместиться.

Мое безудержное волнение и опустошенность сменились на холодность и рассудительность.

– Ваша цель – провисеть в космосе, пока на Земле будет твориться вся эта небесная коллизия и, вернувшись на Землю, продолжить род человечества – каким-то образом основать колонию и заново Землю обжить.

Вот для чего, оказывается, столько женщин в экспедиции. Он говорил совсем простым языком, видимо, хотел, чтобы я все понял до последнего слова.

– А другого способа сохранить человечество не существует? – спросил я первое, что пришло на ум. – Спрятаться в шахтах, взлететь на самолетах в небо, просто выйти в пустыню, расставить палатки и переждать?

– Да, конечно, огромное число ученых будет собрано в самых безопасных районах планеты, вот в стратегических шахтах, как вы сказали, и другие меры тоже будут приняты, но вы не понимаете, мне кажется, глубины проблемы, – он приостановился, обдумывая следующие фразы, – в лучшем для нас случае Земля сдвинется с солнечной орбиты и вся планета либо превратится в глыбу льда, либо расплавится в лучах Солнца. Может измениться состав атмосферы, длины суток и лет. Может отколоться часть планеты.

– А в худшем? – не интересуясь ответом, спросил я.

– А в худшем, – он опять приостановился, – Земля сорвется с орбиты и улетит из Солнечной системы.

Мы замолчали. Не зная, куда девать глаза, я посмотрел на портрет президента. Мой собеседник снова встал, глотнул коньяка и сел обратно в кресло. Продолжил:

– Если планета останется на орбите, сама жизнь на Земле сохранится, конечно: микромир, какие-нибудь черепахи, например, глубоководные животные. Люди – маловероятно. Вот ваша задача: вернуть людей планете.

– Это будет непросто, – сказал я очередную глупость.

– Если честно, – он посмотрел на меня наполовину хитрыми, а наполовину безнадежными глазами, – это будет почти невозможно, но…