Иван неожиданно поперхнулся. А я снова улыбнулась. Этот конь богатырский – та ещё заноза в одном месте, но мне уже нравился.

Мерное покачивание лошадиного крупа меня укачало, будто колыбель. Несколько раз ловила себя на попытке отключиться и с усилием заставляла глаза оставаться распахнутыми.

– Вань, она сейчас грохнется, – совсем не церемонясь, сообщил Ивану Белояр. А у меня даже сил возражать не осталось. Действительно грохнусь.

– Стой, – тут же среагировал Иван, а через мгновение я ощутила, как сзади появилась приятная опора. – Расслабься, не уроню.

И я позволила усталым мышцам окончательно расслабиться, оперевшись спиной на каменную грудь богатыря. Одна рука Ивана легла вокруг моей талии, удерживая от падения вбок, а вторая поудобнее ухватила поводья.

– Тихо ступай, никто не гонит, – полушёпотом приказал коню Иван. В другое время я бы подшутила над богатырём, что ему настолько понравилась моя компания, что не спешит домой, растягивая поездку. Но вместо этого зевнула и прикрыла глаза, полностью отдаваясь мягким укачиваниям лошади.

И я всё же уснула. Момент, когда мы прибыли в деревню, я благополучно пропустила. Очнулась, лишь когда оказалась у Ивана на руках.

– А где?..

– На конюшне, – безошибочно угадав, что я спрашивала о Белояре, ответил Иван. – А мы в избе моей.

Я вздрогнула, сон как рукой сняло. Хоть я и из века современного, но «входить» в дом едва знакомого мужчины на его руках глубоко ночью для меня было слишком.

– Отпусти… пожалуйста.

Иван не стал возражать или увиливать и сразу выполнил мою просьбу, бережно поставив на ноги.

– Погоди, свечу зажгу, ушибёшься.

Я застыла там, где меня оставили, и заозиралась. В избе была кромешная тьма, лишь из небольшого квадратного оконца на бревенчатый пол падал бледный свет луны.

Спустя миг мягкий тёплый свет свечи озарил сосредоточенное лицо Ивана. Поймав мой взгляд, он ободряюще улыбнулся.

– Не бойся, Алёнка. Не дурак я, оставлю тебя в доме одну, я сам на конюшне переночую, с Белояром.

Мне было неловко выгонять хозяина из его же избы, но возразить почему-то не посмела.

– Простыни чистые в сундуке найдёшь. – Иван указал свечой направление, где я увидела очертания большого деревянного сундука. – Ну бывай. Завтра порешаем, куды девались твои сопроводители, а пока ложись. Утро вечера мудренее.

И, дабы не смущать меня, Иван тут же ушёл, тихо притворив за собой двери сеней.

Я вздохнула, взяла оставленную хозяином на краю стола свечу в руки и подошла к окну. Как раз сейчас было видно, как мой многократный спаситель открывал двери конюшни. Не обернувшись на избу, он зашёл внутрь и закрыл за собой, исчезнув в темноте.

– Что ж, – проговорила я едва слышно. – Как говорится в русских сказках, утро действительно вечера мудренее. Надо бы хорошенько выспаться. Кто знает, когда в следующий раз мне дадут отдохнуть на постели с чистыми простынями.

На всякий случай мысленно позвала жар-птицу, но та не отозвалась. То ли сил не накопила, то ли я неправильно звала. Решив оставить этот вопрос до утра, я взяла первую попавшуюся простыню из сундука, застелила тоненький матрас, взбила подушки и легла. Сон сковал мгновенно, тем страшнее было внезапное пробуждение.

Уж не знаю, что именно заставило меня проснуться: тихий звук чужих шагов или интуиция. Так или иначе, распахнула я глаза как раз в тот миг, когда двери сеней бесшумно отворились и в предрассветном тумане на пороге нарисовалась хрупкая девичья фигурка.

«Вот так сюрприз!» – подумала я и в следующий миг громко взвизгнула. Потому что девица в один шаг очутилась возле кровати и, обхватив меня за плечи, жарко зашептала мне прямо в губы: