Телефон пищит, и когда я вижу сообщение от Олли, то остатки моей злости даже слишком быстро испаряются.

Оливер: Прости за то, что не позвонил. Не хотел, чтобы ты узнала о нас именно так.

Следом приходит еще одно:

Оливер:Прошу, скажи, что между нами все в порядке.

Пораздумав некоторое время, я медленно печатаю ответ.

Я:Да, между нами все в порядке. И тебе идет загар.

Оливер:Рад, что все окей. Ты же знаешь, что ты мой самый лучший друг, Мик, и я люблю тебя больше всех на свете.

Я:Знаю. И я люблю тебя, Олли. Отоспись, увидимся в понедельник утром. 

Мое «люблю» фальшивое, лживое и мерзкое. Оливер прочтет в нем только дружеский посыл в тот момент, когда я чувствую совсем другое. И это убивает меня раз за разом.

 Ближе к ночи я не выдерживаю и решаю начать рисовать его новый портрет.

Последний учебный год в старшей школе начинается до звонка будильника. Я встаю раньше, наспех принимаю душ, вода в бойлере едва теплая, а это значит, что скоро нужно будет вызывать мастера и снова тратить деньги.

 Все лето я проработала в парке развлечений, продавала билеты на аттракционы и проверяла, чтобы люди, собравшиеся прокатиться на горках, подходили по возрасту и росту. Босс не разрешил мне взять почасовую работу на осенний период, поэтому недавно пришлось уволиться, но зато у меня будет больше времени, чтобы помочь маме на работе или по дому.

Наношу тушь на ресницы, вставляю в уши наушники и сушу волосы феном. В моем плейлисте слишком много песен «Норд», и я перелистываю лишь те, в которых основную часть поет Джейк Элфорд. У него низкий, чуть хриплый, но при этом мягкий и до жути приятный голос, от которого по телу непроизвольно бегут мурашки. Мне не хочется испытывать это приятное чувство при звуке его голоса. Он этого не заслуживает. Поэтому я переключаю песню, выбирая ту, где звучит лучшее соло Оливера.

Мама спит на диване в гостиной, поэтому я стараюсь как можно бесшумнее открыть пачку кукурузных хлопьев и высыпать в миску разноцветные колечки. Заливаю хлопья молоком и включаю чайник.

Осторожно поглядываю на маму, надеясь, что шум ее не разбудит. Выкрашенные в медовый цвет волосы собраны в небрежный пучок, на полу лежит недочитанный любовный роман. Она хмурит брови – снится неприятный сон. Мне становится грустно, потому что даже во сне мама не может расслабиться. Хочу, чтобы ей снились только хорошие сны. Глядя на нее, я легко могу представить, как буду выглядеть лет через двадцать. Нам многие говорят, что мы с мамой похожи, как две капли воды, те же карие глаза, тот же курносый нос и та же улыбка с крупными передними зубами.

Позавтракав, наливаю в кружку-термос кофе, подхватываю рюкзак и выскальзываю за дверь. До приезда Оливера еще около десяти минут, поэтому я сажусь на ступеньку и с наслаждением делаю глоток кофе.

– Первый день. Волнуешься, а?

Поворачиваю голову и у соседнего трейлера вижу Рут. Ее рыжие волосы торчат в разные стороны, на руках годовалый малыш Майло, которого она усаживает в ходунки. Майло топает ножками по траве, но не может сдвинуться с места, потому что у ходунков нет колесиков.

– Немного, – признаюсь я.

Мне неловко говорить с Рут о школе, потому что ей без двух месяцев шестнадцать лет, но она уже успела бросить учебу, была в шаге от смерти из-за передозировки наркотиков, а теперь вынуждена нянчиться с тремя маленькими братьями и сестрой, потому что ее мама иногда так сильно напивается, что не в состоянии держать глаза открытыми, а не то что следить за детьми. Рут говорит, что ей нравится такая жизнь, потому что все лучше, чем школа. Я с ней не согласна, но никогда не говорю об этом вслух.