Солдаты редко возвращались на Вавилон. Почти все они были либо сиротами, как Миккель, либо одиночками, желающими уйти от других и посвятить себя делу. Здесь они молча несли долг, и для многих это стало обретением своей ниши. Но всех дурачков распустили. Офицер Радов передавал им инструкции от менеджмента «Фау», и в глубине души они знали причину. На их место придет больше дронов. Они будут зачищать туннели быстрее и эффективнее, а также добывать и фильтровать оставшиеся в земле полезные ресурсы. Люди больше не нужны на внешних границах. Особенно такие дорогостоящие, как Миккель.

Ночью, стоя на вышке, он глядел на пируэты пыльной бури вдали и осмысливал свое будущее. Никогда оно не казалось таким мрачным. Приборная доска приветливо мигала лампами, словно тоже прощалась с ним.

– Здоро́во! – К нему поднялся Ким, планируя вступить на пост через пятнадцать минут.

Миккель сдержанно кивнул, наблюдая за метеорологическими приборами. В окна тем временем застучал мелкий град или камни, которые несла буря, и в этих звуках словно слышалось какое-то дурное пророчество.

– Хватит уже пялиться в экран, забудь вообще про нашу работу.

– Излучение башни изменилось. Измерители Омикрона шалят.

– А что с ними может быть не так?

Миккель пожал плечами. Цифры на табло отражали скачки, хотя поток космических лучей на спутнике оставался прежним: тот принимал их и заряжал батареи на вершине Вавилона. Снабжение шло как обычно, но энергетический фон башни стал другим. Как чье-то сошедшее с ума сердце…

– Угрозы нет. Главное, что системы снабжения в норме. А скачки метеорологического происхождения… Забей! Готов к Вавилону-то? – И Ким подмигнул, одновременно прихлебывая из термоса. На датчики ему уже действительно было плевать.

– Нет. Как и никто из нас, – отрешенно озвучил Миккель то, что вертелось на языке у каждого.

– Думаешь, все будет так плохо?

– Корпорация определит нас куда-нибудь, – миролюбиво ответил Миккель. – Просто все станет иначе.

Когда солдата годами затачивают на то, чтобы выполнять приказы, и вдруг даруют свободу воли, наступает сбой. Контакты преломляются, оголяются провода. Он возвращается в мир, в котором не знает, как жить. Разве не поэтому когда-то он ушел за пределы Вавилона?

Майке снова пересчитала свою группу. Десятка. Красивое, круглое число. В нем заключалась полнота и завершенность. Нечего добавить, нечего отнять. Думали ли так ее подопечные? Она вглядывалась в лица каждого, хотя со стороны казалось, что Майке смотрит на всех сразу. Без хрустального шара было ясно: они не в восторге от происходящего. Впрочем, она тоже. Ей всучили тех, кого не хотел брать никто. Самые сомнительные и проблемные личности, такими только дырки в графиках закрывают. В последний момент решили, что лишние руки не помешают, и сунули их свежеиспеченному куратору, метившему в полицейские… Хочешь бороться с криминалом – получай отморозков. Только Майке не хотела воспитывать таких, как они. Она хотела их стрелять.

– …вы с нами, а значит, разделяете наши ценности. Это основа нашей работы.

Пока она произносила заученную речь, в голове бежала другая информация. Лица присутствующих и сводки из их досье сходились воедино. Темнокожий парень с золотой челюстью и «моровыми» венами на руках – это Карим Саад. Дважды привлекался за торговлю наркотиками в собственной школе. Отбывает в Центре часы исправительных работ, назначенных судом.

Девушка с ирокезом – Наоко Танака. Ограбила магазин деда, чтобы купить поддельную рабочую визу на тридцатый уровень. Сдана в полицию собственным дедом и определена на исправительные работы.