Скрипнув зубами, я зашагала к лестнице.

– Все хорошо? – спросил Орион, хотя вообще-то это я спасла его.

Видимо, он считал иначе.

– Нет, – с горечью ответила я. – Я дура.

В течение следующих двух недель проблема окончательно обрисовалась. За мной не стоял анклав. В отличие от Ориона, у меня не было безграничного запаса маны, чтобы совершать благородные подвиги. Даже наоборот, поскольку я одним махом потратила почти половину маны, которую скопила за три года. Небезуспешно, поскольку я уничтожила чреворота; поскольку я надеялась никогда больше этого не повторять, скоро запас должен был восстановиться… но кого волновали мои мотивы? У меня был продуманный график сбора маны во время обучения в школе – и все пошло прахом.

Мои надежды на удачный выпуск тоже разлетелись бы вдребезги, не найди я сборника заклинаний. Фазовое заклинание Золотого камня ценится так высоко, что Аадхья устроила среди прошлогодних выпускников аукцион, который принес мне уйму маны (а кроме того, еще и пару слегка поношенных кедов). Аадхья намеревалась провести еще один аукцион, среди наших одноклассников. Если повезет, пустых кристаллов у меня будет всего семь, а не девятнадцать. Но все равно брешь была ощутимая – а к моменту выпуска мне предстояло наполнить еще как минимум тридцать штук.

Для этого я и намеревалась использовать свободные вечера сред. Ха-ха. Юная гадюка оказалась лишь первой в череде злыдней, которых неудержимо влекло в нашу аудиторию в библиотеке. Злыдни пытались прыгнуть на нас, когда мы заходили. Они прятались в темном уголке и нападали, когда мы отвлекались. Они вылезали из отдушин. Таились под крышкой секретера. Ждали, когда мы будем выходить. Я могла избежать занятий китайским, не прилагая к тому никаких усилий. Всю компанию младшеклассников истребили бы за две недели.

В конце первого занятия на стене в буквальном смысле кровью было написано, что я размазала по классу вилланиргу – содержимое ее брюха, внутренности и так далее. Когда мы все, более или менее забрызганные, отправились ужинать, я подавила раздражение и сказала Сударат – девочке из тайского анклава, – что если она хочет помощи, пускай поделится маной.

Она покраснела, пошла пятнами и, запинаясь, выговорила:

– Я… у меня… – а потом расплакалась и бегом бросилась к лестнице.

Чжэнь спросил:

– Ты не слышала про Бангкок?

– Чего я не слышала про Бангкок?

– Бангкокского анклава больше нет. Что-то его уничтожило буквально накануне поступления.

Я уставилась на него. Весь смысл анклавов в том, что их нельзя уничтожить!

– Как? Что?

Он беспомощно пожал плечами.

– Все в курсе про Бангкок? – спросила я за ужином, удивляясь, что пропустила такую важную новость, но оказалось, что никто ничего не знал. Одна только Лю кивнула и ответила:

– Да, слышала.

– Что случилось? – поинтересовалась Аадхья.

– Бангкокский анклав погиб, – сказала я. – Его больше нет.

– Что?! – воскликнула Хлоя и подскочила, так что апельсиновый сок вылился на поднос.

Она сама попросилась сесть с нами, причем очень вежливо, отнюдь не намекая, что она оказывает нам честь своим присутствием. Поэтому я сквозь зубы повторила:

– Бангкокский анклав погиб.

Хлоя отмахнулась.

– Да ну, вранье.

Лю покачала головой.

– Это подтвердила одна девочка из Шанхая. Родители передали ей новость с младшей сестрой.

Хлоя застыла со стаканом в руке. Неудивительно, что она так испугалась. Анклавы не схлопываются без причины; если анклав подвергся такому удару, что не выстоял, это был верный знак разразившейся войны кланов, и Нью-Йорк имел все шансы угодить в самый эпицентр. Но когда Хлоя в третий раз за пять минут потребовала у нас с Лю подробностей, я ответила: