Глядя на двойные стены Миклагарда, норманн даже засомневался, являлись ли они делом рук человеческих? Только великанам-ётунам под силу поднять огромные камни, из которых были сложены городские укрепления. Каждый ряд камней чередовался с рядами обожженных кирпичей, из-за этого стены и башни выглядели полосатыми, подобно парусам викингов. Верхнюю часть стены прорезали бойницы, по гребню шли зубцы в рост воина. Над стеной возвышались башни, столь мощные, что на верхней площадке каждой башни могли свободно поместиться сорок-пятьдесят воинов. Харальд заметил, что башни плотно примыкали к стенам, но не являлись их частью. Даже если бы каким-то чудом удалось бы обрушить внутреннюю стену, это нисколько не повредило бы башням, способным обороняться, как самостоятельные крепости.

Внешняя сухопутная стена имела девяносто две башни, внутренняя – девяносто шесть. Теперь Харальд хорошо представлял общий вид укреплений Великого Города. То был треугольник, две стороны коего ограждали морские стены, а третья с суши город имел двойную защиту. Лишь ближе к Золотому Рогу двойная стена сменялась одинарной. Раньше эта красивая местность, называемая Влахерной, находилась за городской чертой. Император Ираклий обнес ее одностенком, который, впрочем, стоил двойных Феодосиевских стен. Здесь стояли двадцать башен, чья величина и мощь превосходила человеческое воображение. Кроме того, перед самым заливом, на уязвимом стыке сухопутных и морских стен шла дополнительная Львовская стена, которую приказал возвести царь Лев Армянин. Из-за этого стены вновь обращались в двойные. Все это норманн и исландцы разглядели, когда дошли до Золотого Рога, а потом вернулись назад к тому месту, где высадились на берег.

– Мы напрасно жаримся на солнце, – сказал Ульв, утирая пот. – Миклагард неприступен! Даже Тор не смог бы сокрушить своим молотом его стены и башни.

– В любых укреплениях имеется слабое место, – возразил Харальд. – Стены выглядят неприступными. Но в них проделаны ворота. Вот красивые ворота, через которые торговцы гонят скот. Поглядим, хорошо ли они охраняются?

Ворота, о которых говорил Харальд, находились недалеко от пристани Источников. С боков их ограждали две башни. Они были сложены из каменных глыб, скрепленных железными скобами так плотно, что казались вытесанными из цельной скалы. Над арками ворот блистали золотом письмена. Если бы на месте Харальда, едва разбиравшего латинские литеры, оказалась златовласая Эллисив, то она бы бойко перевела, что император Феодосий, воздвигший Золотые ворота, навсегда установил на земле Золотой век. Два мраморных орла на карнизе ворот стерегли эту горделивую надпись. К воротам вела вымощенная гладкими плитами дорога. Её ширина позволяла свободно разъехаться двум груженным повозкам, а плиты были уложены так ровно, что их можно было использовать в качестве обеденного стола. Об этой удивительной дороге, называемой Эгнатиевой, или Большой Государственной дорогой, еще будет рассказано в свое время. Сейчас же следует отметить, что въезд с Эгнатиевой дороги в Золотые ворота устроен с большой торжественностью.

Перед Золотыми воротами стояла арка, по бокам которой были укреплены двенадцать мраморных плит, разделенных между собой небольшими колонами. Когда викинги поравнялись с аркой, они увидели изображения людей, вырезанные на мраморе. Харальда сразу же привлекла фигура мощного воина, вступившего в единоборство со львом. Каждая мышца воина трепетала, словно он был живым. Другой мрамор изображал прекрасного юношу, прикованного цепями к скале. На скале сидел орел и клювом терзал его плоть. Харальд подумал, что греки знают толк в мучительных казнях. Наверное, юноша украл золото, принадлежавшее конунгу, и был подвергнут наказанию за свое преступление.