Харальд вернулся на берег и укрылся в одном из гротов, которыми вода и ветер испещрили скалистые берега. Поляне занялись сбором ветвей и бревен, пригнанных волнами к берегу. Они развели большой костер у входа в грот и стали готовить трапезу. Свеи, прослышав о том, что на острове находилось языческое капище, решили поискать сокровища. Они думали, что приношения припрятаны в надежном месте, например, в одном из гротов. Однако, облазив все гроты, свеи не обнаружили ничего, кроме множества глиняных черепков, которыми был усеян весь остров. С наступлением сумерек поиски языческих сокровищ прекратились. Свеи уже приступили к трапезе, когда из темноты вышел хазарин Менахем и занял место у костра.

– Ты ничего не нашел? – подозрительно спросил Асмунд Костолом.

Менахем отрицательно мотнул головой и потянулся за похлебкой. Асмунд ловко запустил руку ему за пазуху и быстро вытащил какую-то вещь.

– Клянусь башмаками Локки, он спрятал золото!

Он поднял руку и показал всем ожерелье, принесенное в дар священному дубу. Менахем бросился на Асмунда, но свеи были начеку и повалили его на землю.

– Крыса! Ты похитил дар, поднесенный духам священного дуба! Теперь они разгневаны и не будут помогать нам! За это полагается смерть! – вскричал Асмунд и повернулся к Харальду. – Каким будет твой приговор, конунг.

Харальд не собирался мстить за языческих идолов, но воровство между своими нетерпимо. Не зря он колебался, принимать в дружину разбойника или нет. Доблестного Торира Кукушки из хазарина не вышло, это было ясно.

– Убейте его и бросьте его труп на берегу, куда доходит волна! – приказал он.

Вора выволокли из грота. Послышалась возня и громкие яростные крики, прерванные тупыми ударами. Потом донесся предсмертный стон и всплеск воды. В соответствии с древним норвежским законом преступников полагалось хоронить не на кладбище, а там, «где встречаются морская волна и зеленый дерн». Когда дружинники вернулись в грот, Костолом отдал ожерелье Харальду.

– Возьми золото, ибо оно отвергнуто духами.

Харальд молча принял ожерелье. Его отнюдь не радовало возвращение драгоценности. Духи не приняли дар, иначе не удалось бы похитить дар с ветвей священного дуба. Норманн дал себе слово избавиться от опасного украшения при первом удобном случае, а пока постараться не думать о нем. Он лежал у костра и прислушивался к неторопливой беседе двух исландцев.

– Ты покинул Исландию по доброй воле? – лениво расспрашивал Халльдор.

– Не совсем, – признался Ульв. – Видишь ли, я всегда мечтал разбогатеть, но на хуторе трудно нажить большое богатство. Разве только войти в сношение с нечистой силой и получить способность одновременно находиться в нескольких местах. Тогда, конечно, можно было бы работать за троих: косить траву, загонять скот и ездить по делам – и все это за один час. Однако мне не улыбалось заключить договор с дьяволом, ибо никто из моих родичей и соседей не одобрил бы подобную сделку. Наверное, я до сих пор бы раздумывал и прикидывал, как лучше поступить, но тут меня приговорили к изгнанию из страны.

– Прибрал к рукам то, что плохо лежало?

– Ты ошибаешься! Правда, со мной был такой случай. Однажды мне довелось увидеть на пастбище резвую лошадку, и она до того мне приглянулась, что я решил на ней покататься. У меня и в мыслях не было красть её. Однако я увлекся и проскакал на лошади такое расстояние, что по одну руку оказалось три хутора. За это полагается изгнание, как если бы ты переехал на чужой лошади через перевал. К счастью, нашелся человек по имени Эйвор Рыбья Скула, великий знаток законов. Он посоветовал найти пять соседей, которые бы засвидетельствовали, что я не скрывался, а проехал мимо трех хуторов на таком близком расстоянии, что меня при свете дня мог бы видеть человек, не страдающий болезнью глаз. Его совет оказался удачным, я избежал наказания. Пришлось мне подарить Эйвору жирного барана.