– Какой кошмар!.. – прошептал сосед Станислава, белобрысый красноармеец, стараясь не выдать собственной дрожи.

– Как можно было натворить весь этот ужас?! – едва слышно прохрипел Богатырёв. Разумеется, до приезда он морально готовил себя к тому, что предстоит созерцать. Однако никакими средствами не было возможности принять как должное происходившее здесь. Каждого пробирало до костей.

«Нет, немцы обязаны заплатить за всё, что они натворили с нашей страной! Все эти гражданские уж точно не были виноваты в недавних политических игрищах».

ГАЗ-АА выехал на набережную, перед этим обогнав перевёрнутый взрывом на бок трамвай. Рельсы в месте попадания снаряда были разорваны и искажены, уставившись в небо, как рога. В разбитом окне лежал мертвец, положив голову на обнажённую бледную руку, словно он просто спал. На какой-то момент «полуторка» сбавила скорость до минимальной.

Внезапно пехотинцы вздрогнули, когда в знакомом отверстии в брезенте показалось лицо ребёнка с чётко выраженными скулами, стеклянными провалившимися глазами, впавшими щеками и острыми, будто у бесёнка, ушами. Лысая голова оказалась без шапки. На нём также было надето пальто, которое очевидно приходилось ему велико.

«Взял у умирающих родных», – с сожалением подумал ефрейтор.

Мальчишка с трудом держался на каркасе машины, одну руку прижимая к груди, а другой конечностью удерживаясь за ненадёжный материал.

– Дяди солдаты, дяди солдаты, – утробно, не по-человечески прокашлялся незваный гость. – Помогите, дяди, я кушать хочу.

Солдаты испуганно и недоумённо уставились на парня, отвалив от дыры. Лишь наш герой смиренно и понимающе смотрел прямо в очи прозябшему юнцу. Тот, заметив, что хоть кто-то его слушает и не гонит, стал обращаться к Богатырёву.

– Дяди, ради бога, если даже в бога не верите, – даже на малой скорости мальчику давалось с огромным трудом находиться на боку железного транспорта. – Папка мой умер, и мамуля тоже умирать собирается. Дня два назад ещё ходила, ещё что-то делала, я за едой бегал, дяди, берёг мамулю, чтоб она в сугроб не упала, понимаете? Опасно это сейчас, мимо сугробов-то бродить… А сегодня слегла, и ни туда, и сюда не может. Дяди солдаты?

Малый, судя по его виду, вряд ли мог врать. Не у одного бойца навернулись слёзы.

– Иди сюда, – тихо проговорил Станислав. – Тут однозначно теплее, чем снаружи.

Он помог школьнику забраться внутрь и усадил того на колени. Товарищи одобрительно посмотрели на своего сослуживца. Оказалось, что всё время за этой сценой наблюдали водитель и командир, находившиеся впереди.

– Э-эй, товарищ ефрейтор, гражданским не положено… – туповатый шофёр, было, собирался выразить недовольство.

– Закрой рот, – процедил Добровольский, выставив перед носом подчинённого крепкий кулак.

– С-слушаюсь. – Солдат вытянулся и молча стал доводить движение дальше.

Машина прокатилась мимо зенитной батареи, чьи воронёные стволы ждали пришельцев с вражьего неба. Истребители авиации, не отвлекаясь, даже не глянули в сторону подвозивших припасы. Отвлекаться было смертельно опасно.

– Тебя как звать-то? – поинтересовался вытащивший ребёнка воитель.

– Тёма. Тёма Горюнов, – улыбка парня прочертилась едва заметной тонкой линией. – Мы на М-ой живём, мне далеко нельзя. Сам ведь пропаду – как мамуля будет?

– Молодец, самостоятельный!

– Самостоятельный, только мелкий я слишком, дядь: силёнок не хватает. Был бы сильным, как папка, всё бы удалось. Я бы, наверно, и папку выручил. Не дал бы заснуть папе моему. А вас, дядь, как, кстати, зовут?

– Станислав. Станислав Богатырёв я, ефрейтор.

– Дядя Стас, вы и ваши друзья приехали нас от фашистов спасать? – хитро прищурился мелкий.