Колян (теперь, правда, уже не Колян, а Али – с подачи Алекса) сидел на кресле и мотал боксёрский бинт на руку.

В моменты, когда он был решительно с чем-то не согласен или огорчен, Али всегда приступал к этой успокоительной процедуре. Обычно бинты мотают перед тем, как надеть боксёрские перчатки, чтобы не выбить во время боя пальцы. Поэтому Али ни разу не повредил костяшки на ринге, чего нельзя сказать об уличных драках. Это было предметом его гордости – шрамы на казанках говорили о силе его ударов и многочисленности схваток. За несколько лет занятий спортом он сильно обнаглел и теперь мог хамить не только своему другу, но и любому без разбора, так как по мнению Алекса начал терять нюх.

На балконе стояли те же самые «пацаны» Артура из детства. Они по-прежнему были клонами друг друга, в том числе и по фигуре, так как усиленно качались в бомбоубежище. Они раздули мышцы до внушительных размеров, и Алекс даже причислял их к своей охране, хотя и не уважал.

Игры влюблённых на подоконнике сильно раздражали Алекса, и это отразилось на его тоне:

– Для тебя сложно, Артур… Может, и начнут платить, только куда – на зону? – Алекс, наконец, не выдержав, попытался пресечь их нежности, – Наташ! Сядь, пожалуйста, сюда! – он нервно указал на кресло рядом с собой – Может он голову включит!?… Нам нужна статья дохода, а не статья УК!

Наташа просьбу не выполнила, но слегка отстранилась от Артура. Али оторвался от бинтов и возмутился:

– А ничего, что от них менты кормятся?

– Али! На кормушке всем место найдётся. С милицией договорюсь.

Артур подколол «босса»:

– Винстон ещё не распродали. Сами докуривать будем, а? Давай сначала с одним закончим?

– Нет в тебе полёта! С твоим размахом ты ещё жвачку доедал бы! Нам нужны другие деньги! – Алекс с вызовом спросил всех:

– Кому-то не надо?

Али поднял руку:

– Я не готов! На зону.

Наташа поддержала его:

– Вас убьют! Или цеховики или менты!

На следующий день Алекс и Наташа сидели у неё на кухне.

В прихожей висел милицейский китель майора и фуражка. Через зеркало в коридоре была видна гостиная, где отец Наташи читал газету.

Алекс показал на синяк, который выглядывал из-под её рукава и вопросительно на неё посмотрел.

Наташа недовольно одёрнула рукав пониже и ехидно прошептала:

– А тебя в детстве не били?

– От мамани бывало…

– Бывало? Когда последний раз? Вчера?

– Я пацан, это другое. Ты девочка. Тебя нельзя!

Наташа внутренне согласилась, но всё-таки не сдавалась:

– Ему можно всё. Он же мент! Мама была, он и её бил. И она его тоже. У нас это в роду, поэтому…

Алекс перебил её:

– Хочешь, я поговорю с ним?

Наташа поднесла к его лицу миниатюрный, но воинственный кулачок:

– Я тебе поговорю! С маманей своей говори!

Почувствовав перебор, перевела на шутку:

– Не разочаровывай его. Он до сих пор думает, что у него сын!

Наташа подала Алексу огромную кружку с чаем и подтолкнула его в комнату.

Алекс прошептал:

– Ещё раз к тебе прикоснётся…

Наташа не стала уточнять, что после этого будет, и просто чмокнула его в щеку:

– Он мой папа… Это не твоё дело… Будет своя дочь, посмотрим на тебя!

Алекс, прочувствовав драгоценный поцелуй, ухватился за её фразу:

– Так у нас дочь будет? Ловлю на слове!

Наташа развернула его к двери и легонько толкнула:

– Помечтай!

Алекс сделал пару шагов из кухни и обернулся.

Наташа ещё раз показала ему кулак и комично провела «бой с воображаемым противником».

Алекс улыбнулся, зашёл в гостиную, поставил перед отцом Наташи чай и сел на диван.

Павел Иванович положил на стол газету, отпил немного и спросил:

– Ну что, капиталист, молчишь? Говори уже!

Алекса сейчас больше интересовал другой вопрос, но ему пришлось изложить цель своего визита: