–Кипящий котёл вместо озера! Прямо как в сердце Создателя, – сказал брат Радон, скромный служитель Собора Святого Ястина и личный писарь аббата Капета. Прервав свой рассказ, брат глотнул пива, поставил кружку на стол и утёр бороду. Та смешно топорщилась, и монах часто поглаживал её пальцами левой руки, правая же рука плетью лежала на столе. Орис с интересом поглядывал на неё, но рука ни разу не двинулась с места.

Рассказывал Радон долго и основательно, с отступлениями, и уже не в первый раз. Сидели все вместе за большим столом – монах, мельник, кузнец, корабельщик, Кастор и Орис, остальные топтались – кто у стен, кто у дверей в трактир. Орис слушал, кивал, жевал и только успевал вставлять: «Давай-ка, рассказывай, брат, дальше, уж больно красиво говоришь, а я пока доем»

Пока монах горло смачивал, мельник вдруг тоже решил поделиться. Судя по его лицу, он не то, чтобы смелостью отличался особой, скорее, любопытством недюжим.

– Я-то как дурак – ерёмушка, возьми, да и подойди к краю, – зашептал мельник. – А внизу тьма, хоть глаз выколи, и тьма-то нечистая, дух жаркий, будто над ведьминским котлом. Глянул я вниз и увидел, что корабли на дне провала лежат в зеленой тине, зачерпнув грязи —кто бортом, кто носом, как игрушечные!

Кастор слушал молча, иногда закатывая глаза к потолку, видел горлов в гнёздах, вскакивал с места и начинал расхаживать туда-сюда. Орис давно приметил эту его привычку, ему так лучше думалось. Рассудок Кастора не мог принять рассказ горожан, потому он всё порывался пойти и посмотреть своими глазами. Всем телом и лицом сур выражал недоверие. Орис же не торопился, ел и слушал. Чутьё, дарованное ему Создателем, разгоралось из искры в пламя. Тайна исчезнувшего озера…

– Хлоп, и нет воды, – снова заговорил мельник, – и всего-то ночь понадобилась. Ниварцы предложили брёвен нарубить, да корабли со дна на берег вытащить, но сначала-то трюмы надо разгрузить. Вот потому и городок наш будто вымер, все, в ком еще сила и смелость есть, на дне озера копошатся, остальные же от страха по домам сидят. Сам аббат, как понял, что случилось чудо-чудное, так от Звездного алтаря не отходит, молится, а брата Радона в город послал порядок блюсти. Бургомистр-то наш от страха заперся в своём доме и не выходит, говорит, письма строчит герцогу, так все ж знают уже: сгинул герцог-то, а что молодая жена его сделает, а? Воды из кувшина нальёт? Ниварцы молодцы, они-то не растерялись, не зря говорят купцы – ума палата, сразу и гернов наняли, чтоб ворота охранять и грамарда вот вызвали, да еще цены снизили для горожан, чтоб отвлечь, да успокоить. Три дня толпились люди на площади – скупали соль да мясо – кто в дорогу, кто про запас, а вдруг-таки сорваться с места придётся. Только благодаря ниварским купцам порядок и сохранился.

Орис увидел, как дернулась щека корабельщика, тот явно был с мельником не согласен. Да и потерял корабельщик куда больше, что теперь его мастерство здесь стоит, раз озера нет? Но не собрался и не уехал, сидит, бровями играет, да кулаки жмёт до белых костяшек. Он единственный, кто пришёл с оружием, топор его стоял, прислонившись к скамье. Орис мысленно поставил себе черточку – выловить корабельщика один на один, да побеседовать, что-то тот явно знает. Потом грамард встал и с ленцой потянулся. Улыбка его всё ещё была сладкой и непринужденной, будто девицу соблазняет. Пусть все эти люди думают, будто исчезающие озёра Орис чуть ли не каждый день видит, а потому и не волнуется. Картину портил Кастор своим тёмным лицом и суетливостью, но на него грамард старался не смотреть. Да, мол, случайный попутчик, а потому и мнение его обособленно, в сторонке стоит.