Я гуглю номер и набираю Ксавье.
– Привет, – говорю. – Это я, Пенелопи. По поводу твоей выставки…
Угрюмое молчание. Лишь тихое сопение на другом конце.
– Ты помнишь, сколько мне лет? – уточняю я.
– Твой отец, или кто-то там, подписал разрешение!
– Да, на снимки. Но разве он позволял тебе вести меня в бар? Разве он позволял тебе накачивать меня алкоголем и кокаином? Еще неясно, в каком состоянии я была, когда ты делал все эти снимки.
– Прошло три месяца, – без особой уверенности, напоминает он.
– Пройти-то прошло, но люди не забывают. Я могу попросить отца подать в суд. У него очень скоро выходит книга и я позировала для большинства иллюстраций. Скандал нам будет лишь на руку. Как думаешь, что станет с тобой?.. Всегда можно найти свидетелей, счета из химчисток, записи наблюдения… По-моему, их полгода хранят.
Молчание.
– Тебя, может, не накажут. Но я не уверена, что с тобой продолжат работать. Особенно после того, как я расскажу, что ты водишь несовершеннолетних девчонок по клубам, пока они не перестают что-либо соображать. А потом продаешь их парням. Таким, как Филипп фон Штрассенберг.
– Я этого не делал! Ты с ним ушла сама! По своей доброй воле!
– Х-ха! Добрая воля, да? Какое интересное название для алкогольно-наркотического микса в крови.
Я дала ему все это переварить. Потом предложила вкрадчиво:
– Что, если мы с тобой сойдемся посередине? Я не стану заявлять на тебя, если ты отправишь фотки его невесте? Не знаю, кто она и откуда… Ее зовут Иден, ее семья то ли консервные банки производит, то ли кафельные плитки. И мы бы оба оказались в выигрыше. Пусть его девушка знает, как он изменял жене. Что скажешь? Ты получишь скандал, а я – моральное удовольствие.
– Да пошла ты! – взревел он с таким злорадством, что я на миг удивилась: что я такого сделала? – Ты оказалась там, где тебе и место. На улице! И ты просто не представляешь, как я этому рад!
А я-то как рада!
После завтрака мы прошлись по Западному крылу, которому вернули романтически-готический образ. Да, архитектор была прекрасная. С исторической точки зрения, почти ничего там не изменилось и в то же время, стало выглядеть чистым, новеньким и живым. За исключением спален и кухни. Там все было отделано в современном стиле.
Мне все понравилось и Марита, оттаяв, повеселела. Похоже, светская жизнь и украшательство дома, было для нее тем же самым, чем для меня была моя собственная внешность и секс.
И все было почти прекрасно, но тут, внезапно, в новую столовую вошел Себастьян.
– Чуть не забыл… Когда этот сраный ужин, на который ты хочешь, чтоб я пришел? – спросил он, не обратив внимания на архитектора.
– Сегодня! – возмутилась его жена. – Кто опять не может? Филипп? Или же Ральф?!
– Я не могу, – улыбнулся муж. – Знаешь что? А возьми Верену. Ты всегда так мечтала иметь дочурку. Вот бери ее, и имей!
– Ты, что издеваешься? – возмутилась я, поскольку ради разнообразия, знала о каком ужине речь.
Маркус тоже был приглашен туда. Благотворительный гала-концерт и банкет для организаторов. Все деньги будут отправлены в фонд по борьбе за размножение диких устриц, или что-то подобное, но соберется сразу весь свет.
– Не хочешь светских мероприятий?
– Как я должна собраться на ужин с концептом, прямо сегодня? А парикмахер, а визажист? А платье? А украшения?! Такие события заранее назначают!
– Сделай хвостик, как неделю назад, – посоветовал этот тролль. – Я обожаю, когда ты просто собираешь волосы на затылке. Тебе ужасно идет. Да, милая?
Мы с Маритой возмущенно переглянулись.
Мужчины, правда, думают, что женщины просто хвост делают и идут на прием, слегка припудрив носик в дороге. А чтобы сделать тот хвост, мне три часа ровняли концы и заливали волосы кератином и распрямляли, чтоб они как надо легли.