Но теперь я не был уверен, что это сработает. Приезд Маэстро в Винтерфолл, кажется, не был обычным вояжем артиста. Он не мог не знать, что здесь его ждёт ненависть. И, значит, прибыл в этот городок с какой-то своей целью. Было бы недурно понять, с какой, чтобы не ошибиться…

Однако времени не оставалось. Я возобновил медленное движение в направлении Маэстро. Я хотел оценить его настроение, понять, что у него на уме. Ухо уже улавливало слова из интервью.

В этот момент взгляд Дэмиена Брэдфорда остановился на моём лице. И я сразу понял: что-то не так.

Зрачки его расширились, а на губах вдруг появилась улыбка, которая выглядела дружелюбной, но которой чего-то недоставало, чтобы действительно быть таковой.

Однако в голосе зазвучала вполне убедительная радость, когда он воскликнул:

– Наконец-то! Я тебя ждал.

Это было, как гром среди ясного неба. Я не знал, как реагировать, и мило улыбнулся, удивлённо приподняв брови. Такой жест можно прочитать на дюжину ладов, от «Вы не ошиблись, мистер?» до «Как ты мог сомневаться, что я приду, брат?»

Маэстро шагнул ко мне, протягивая руку. Я ответил на пожатие. Ладонь у него оказалась на удивление твёрдая.

– Идущий на смерть приветствует несущего смерть! – заявил он. И пояснил, должно быть, решив, что я ничего не слышал о традициях Древнего Рима: – Приветствие идущих на смерть – это возглас, которым гладиаторы приветствовали императора, выходя на арену. Не подумай чего плохого, но что такое вся наша жизнь? Арена, на которой мы ведём поединок со смертью.

Маэстро отпустил мою руку. Хотел он того или нет, теперь все присутствующие смотрели на меня, гадая, кто я такой.

Мне не нужно было всеобщее внимание и, наверное, следовало сказать: «Парень, ты обознался и принял меня за кого-то другого».

Сказать так и уйти. Потому что теперь все мои планы однозначно можно было отправлять в корзину.

Вместо этого я кивнул и промолвил:

– Меткое сравнение. Не так важно было то, что в конце боя ты лежишь на арене, как то, вверх или вниз указывают пальцы толпы.

Маэстро засмеялся и похлопал меня по плечу.

– Я знал, что ты поймёшь! Никуда не уходи, нам нужно поговорить, когда всё закончится.

– О’кей! – согласился я.

Он вернулся к журналистам, я – к картинам.

Нужно было отчаливать. Брэдфорд откуда-то знал, кто я такой. Однако кое-что меня останавливало.

Если я отчалю, работа будет провалена. В лучшем случае, удастся сцапать его, действуя грубо и твёрдо зная, что оставил уйму следов. Гадес так не делает. Чёрт, Гадес не проваливает работу!

Раз уж я сюда влез и засветился, по крайней мере, нужно получше осмотреться и понять, что к чему. Может быть, ещё подвернётся случай…

На самом деле, было что-то ещё, какой-то настойчивое чувство, не позволявшее мне даже думать об отступлении. Но я не мог понять, в чём дело…

Почти час я бродил среди картин. Журналисты липли ко мне – я вежливо отшивал их. Пил коктейли пухлячка Амато, поглядывал на попки местных красоток. Красотки принимали моё внимание как должное, ведь это было внимание парня, которого лично знает Маэстро. Хорошо, что Обезьянка Джо сейчас не со мной. У меня бы уже уши завяли от предложений завести пару тёлочек в туалет и оттрахать, прижав лбом к зеркалу. Вчера он уже порадовал меня дюжиной историй о своих сексуальных похождениях, и во всех повествованиях лоб на зеркале почему-то был излюбленной деталью…

Потом ко мне подошёл Ганс Йолле и вывел из кинотеатра.

Глава 4.

– Маэстро просит подождать его тут, мистер…

– Скотт, – подсказал я. – Дейл Скотт, к вашим услугам.

– Эрик Йолле.

Он протянул мне руку. Пальцы у него, как я и ожидал, были сильными, хотя и не такими стальными, как у Маэстро.