– Вот когда буржуазию победим и… социализм построим, вот тогда и милуйся. А зовут ее Эмма Карловна Каганова, она у нас руководит деятельностью осведомителей в среде творческой интеллигенции Харькова…

– А мы еще и ими занимаемся?

– ЧК занимается не ими, если ты имеешь в виду творческую интеллигенцию, а врагами революции в среде творческой интеллигенции… Наберут, понимаешь, детский сад, а товарищ Фельцман их должен одеть, разместить, обеспечить питанием… Еще носы скоро скажут подтирать… Кстати, откуда у тебя такой маузер?

– Подарок комиссара Особого отдела…

– Даже так… Тогда слова про детский сад беру обратно… Если что-то будет нужно, не стесняйся, приходи, и товарищ Фельцман тебе всегда поможет.

Когда Павел вошел в класс, где ему предстояло знакомство с первыми воспитанниками детского дома, то он увидел таких же подростков, каким был сам, когда сбежал из дома. И если он был опален Гражданской войной, то многие из его учеников получили уже основательные воровские навыки и даже здесь, тех, кто послабее духом, начали подчинять себе. Вот и сейчас, в ожидании преподавателя, они играли в карты.

– Дети! – обратился к ним чекист, после чего раздался гомерический смех. – Хорошо, я уже и сам вижу, что вы давно не дети. Тогда будьте товарищами и по отношению ко мне, и по отношению друг к другу.

– Товарищ, а нам в пайке махорка положена? – спросил один из них.

– А свидания с кралей будут разрешены? – подхватил второй.

– Товарищ, а ты в карты играешь? – вновь раздался вопрос еще от одного из беспризорников.

– Нет, и вам не советую, – произнес чекист.

– Неужели у коммуняков не нашлось поумней учителей?

– Остальные на фронтах. Я и сам был в бою, когда наша дивизия воевала с Деникиным. Потом, когда вместе с Яшкой Япончиком мы громили остатки банды атамана Григорьева. Затем, когда лично арестовывал украинских националистов…

– И сколько же ты наших братков ухлопал? – раздался новый вопрос, после чего класс мгновенной затих.

– Слава богу, ни одного…

– Теперь понятно, почему тебя к нам в школу сплавили, малахольный ты наш.

И снова начался смех, но был уже иным, не злым.

Судоплатов тогда лишь улыбнулся.

Впереди уже показались станционные здания, какие-то люди шли им навстречу, а генерал неспешно продолжал говорить.

– Нам предстояло воспитать новое поколение молодых людей, которых голод и невыносимые условия жизни вынуждали становиться на путь преступности. Я тогда каким-то внутренним чутьем понимал, что к этим мальчикам нужно проявлять крайнюю меру терпимости, стараясь их понять и не уничтожая в них инакомыслие силой. Вскоре, завоевав их доверие, мы создали фабрику по выпуску огнетушителей, которая очень быстро стала приносить доход, большая часть которого ложилась на личные счета подростков. Уже, как бы в знак благодарности, они действительно научили меня ряду способ изъятия чужих бумажников, что чуть позже действительно помогло мне в одной операции и даже спасло жизнь.

– А чем же закончилась война с украинскими националистами? – поинтересовался курсант.

– Компромиссом. В 1925 году их главари приняли амнистию, которую дало им правительство Советской Украины. После этого мне доверили должность уполномоченного секретно-политического отдела Харьковского окружного отдела ГПУ.

– Не понял… Вы что, как бы задружились, а все жертвы уже и не в счет?

– В чем-то вы, коллега, правы. Да и этот компромисс опять же был скорее на бумаге. В реальности война не прекратилась. И очень скоро настоящая беда коснулась меня, а точнее, Эммы Карловны. Неожиданно стали погибать наши сотрудники. Как правило, в подъездах своих домов. Стали проводить расследование и обнаружилось, что в журнале экстренной связи отсутствует несколько листов с домашними адресами сотрудников губернского ЧК.