Васенко быстро поднялся с места и услужливо поставил перед Ольгой ноутбук и рядом ещё одно кресло. Жестом руки пригласил Александра Ивановича присесть. Ольга дождалась, когда режиссёр угнездился, включила запись:

– Смотрите внимательно – это суточная видеозапись, сделанная перед гибелью Сергея Ельника, и сам день гибели. Запись фиксирует поток людей, проходящих мимо тылового фасада здания театра. К сожалению, обзор камеры кем-то умышленно сбит, а ваша охрана не удосужилась поправить. Посему имеем только людей, проходящий вдоль стены театра от служебного входа. Понимаем, здесь много народу не имеющего отношения к театру, и всё же приглядитесь. Может быть, вам что-то или кто-то покажется странным? Узнаёте кого-то? Что-то вызовет опасения и вопросы?

Режиссёр, водрузив на нос очки, приблизил лицо к экрану. Первые сутки видеозаписи прошли без реплик и замечаний Дикого. Людей проходило много, среди них были артисты и технические работники, но их присутствие в театре в этот день не вызвало вопросов у режиссёра, все они были задействованы в утренних и вечерних спектаклях. На начальных кадрах последнего дня – дня гибели Ельника, Александр Иванович подскочил на стуле и взвизгнул:

– Стоп! Эта грымза, что здесь делала? Вот… вот… – Дикий тыкал указательным пальцем в экран дисплея прямо в голову высокой и слишком худощавой женщине в сиреневом платье. Она после команды «стоп», застыла на экране с высоко вскинутым подбородком. Её глаза прикрывали огромные солнцезащитные очки жёлтого цвета, не слишком тёмные, чтобы не видеть злых прищуренных глаз.

– Кто это? – спросил Исайчев и открыл записную книжку на чистой странице.

– Это? Вот именно! Вы правильно выразились: «это»! Народная артистка Екатерина Кром – вдова главного режиссёра ТЮЗа Юрия Петровича Пивоварова. Эта дура разменяла седьмой десяток, а всё ещё таскается к бывшему молодому любовнику, вымаливает комплименты…

– Под любовником вы подразумеваете Сергея Ельника?

– К сожалению, его! Он начинал со сцены ТЮЗа и эта грымза, будучи женой метра и учителя Серёжи, заставила старого дурака, позволю себе ремарку: Пивоваров на двадцать пять лет был старше её, ввести молодого актёра к ней в бенефисный спектакль «Скамейка» по Гельману. Серёжа играл гениально! Она?! – Дикий с силой откинулся на спинку кресла. – Посмотрите! Она же старая жердь! Как может играть жердь? Как жердь! Так и играла. Ельник был молод, на пятнадцать лет моложе грымзы, и чтобы удержаться в спектакле ему пришлось целый сезон с ней спать… – режиссёр прикрыл глаза, замолчал, казалось, заснул. Роман с Михаилом переглянулись, Ольга тихонько спросила:

– Александр Иванович кофе желаете?

– Виски желаю! – встрепенулся Дикий, – сейчас представил весь ужас Сергея в её постели. Как он это вынес?

– Как-то всё же вынес… – хмыкнул Роман. – Скажите она могла отвернуть гайку? Она могла захотеть…

– О чём ты говоришь? – перебил коллегу Исайчев, – все, кто в этот, делаю акцент, конкретно в этот день, вмешивался в работу сценических механизмов обязательно оставили следы. Злодей уничтожил бы следы своего пребывания А что имеем мы? Коробочка со стопорящим механизмом была покрыта ровным слоем пыли. Выделяю для забывчивых – покрыта ровным слоем пыли. Вывод ясен: в день гибели к ней никто не прикасался. Мы зря играем в «узнавалки». Нам как раз интересны люди, засветившиеся вечером первого дня из записанных двух, но, к сожалению, из них Александр Иванович никого не узнал. Давайте поговорим о тех, кто сразу после предпоследнего спектакля «Додо», мог отвернуть гайку? Это могли быть только люди, работающие в этот вечер в театре. Опять повторяю, как назойливый попугай: работали уже после предпоследнего спектакля вечером.