Внизу народ копошится, словно в муравейнике. После всплытия запрет на переход из отсека в отсек отменяется, и хотя не было особой надобности, подводники ходят по лодке, просто чтобы размяться. Ограниченная возможность двигаться так же, как и долгое отсутствие дневного света, действуют угнетающе.

Капитан-лейтенант Беседин как и положено вахтенному офицеру постоянно находился на мостике и думал о том, что ожидание следующего большого удовольствия – помыться под душем – он может растянуть для себя не дольше чем другие. Пока в надводном положении работали дизеля, они нагревали воду, а в пятом дизельном отсеке был устроен только один рожок, под которым за время зарядки успевал помыться весь экипаж. В это же время меняли бельё. И Беседин любил ходить в душ последним, чтобы уже никого не задерживать, да и ему никто не мешал бы.

На этом всплытии С-137 события развивались так.

– Работает авиационная РЛС! – доклад вахтенного радиометриста прозвучал в динамике словно выстрел. Значит, где-то в ночном небе военный самолёт.

– Тревога! Срочное погружение! – громко скомандовал капитан 3 ранга Пущин.

Все, кто в это время находился в рубке, буквально провалились в рубочный люк и уже не спускались по вертикальному трапу, а просто скользили вниз по поручням, буквально сваливаясь в центральном посту друг на друга. Последним в люк нырнул Пущин. Уже внизу он посмотрел на свои командирские часы с секундомером. Погрузились за 40 секунд, что на тренировках в обычной обстановке не удавалось.

Только, что называется, перевели дыхание, как каждому захотелось спросить: обнаружил нас самолёт или нет? Уверенного ответа на этот вопрос не существовало. Может быть, обнаружил. А может, и не успел. Другим вопросом – что за самолёт, чей он – никто не интересовался. Просто потому, что подводники имели все основания любой самолёт принимать за натовский, противолодочный. Они тут постоянно контролируют воды Балтики.

О том, в каком именно районе Балтийского моря выполняет в данный момент свои задачи подводная лодка С-137, знал очень узкий круг людей на самой лодке, в штабе Балтийского флота и в главном штабе ВМФ в Москве. Обнаружение находящейся на боевой службе советской ПЛ в соответствии с законами военного времени может рассматриваться как её гибель. И это справедливо. В условиях современной войны обнаруженной подводной лодке, тем более в закрытом Балтийском море, очень и очень трудно или практически невозможно уйти от поражения.

Достаточно сказать, что перед самолётом, который способен уничтожить ПЛ самонаводящимися торпедами, глубинными бомбами, в том числе и ядерными, управляемыми и неуправляемыми ракетными снарядами, лодка вообще беззащитна. А противолодочное оружие кораблей уже на тот момент обладало такой точностью, скоростью и дальностью применения, что, если ПЛ не опередит противника своим точным залпом, то подводники не успеют… переодеться в чистое.

И хотя речь идёт не о военном времени, не надо забывать, что в том 1981-м развязывания войны в Советском Союзе ждали в любой момент. Так называемая «холодная» война так накалилась, что в любой момент – дай только повод – могла перерасти в «горячую». А для подводников в международных водах границы между понятиями мирного и военного времени были чисто условными. Скажем, идут учения с участием подводных и надводных кораблей. По заранее разработанному плану учений какое-то количество наших кораблей, включая ПЛ, должны выполнять роль условного противника. По легенде противник хоть и условный, но выходит на цель, маневрирует и атакует хоть и учебными торпедами, но реально. Известны случаи, когда гидроакустики наших подводных лодок в районе учений с присутствием натовских кораблей докладывали: «На нас идёт торпеда! Пеленг не меняется». Если пеленг не меняется, значит, торпеда захватила цель и мимо лодки точно не пройдёт…