Последний, улыбаясь театрально поклонился.

– Действительно, хорошо получилось, – подтвердила Надежда. – Где ты научился так готовить?

– Я учился у нашего полкового повара. Готовил он, правда, другое мясо, но тоже сгодится.

– Я слышал, ты был комиссаром? – спросил Дмитрий

– Где это ты слышал?

– Ты рассказывал это Наде, когда она чинила твоё пальто.

– Тебя не учили, что подслушивать не хорошо. Верно, я был комиссаром.

– Тебе приходилось исполнять казнь? – с некоторой боязнью в голосе спросила Катя.

– Да. Это неприятная, но необходимая часть службы.

– Ясно, – опустив голову, тихо сказала Катя. За вечер больше она не произнесла ни слова, задумавшись о чём – то своём.

Через пару часов Седой ушел проверять патрульных, Дмитрий с Надеждой и детьми легли спать. Последний остался у костра один на один со своими мыслями. Он сидел и постепенно погружался в сон.

Комиссар сидел за столом вместе с двумя своими адъютантами. Их только перевели из Академии и засунули в самое пекло. Комиссар изучал отчёт о последнем бое, а его адъютанты заполняли отчёт о прошедшей казни. Перед последним боем полк пополнили пятью десятком бойцов из штрафного полка, и из этих пятидесяти бойцов тридцать были поставлены к стенке после первого же боя. Сплошь насилие, мародёрство и воровство. Один из адъютантов поднял голову и тихо спросил:

– Комиссар, извините, что отвлекаю, но вы сегодня казнили лично двадцать девять человек по очереди. Не проще ли было выставить расстрельную команду, так было бы быстрее и проще?

– Я отвечу, но сначала ответь на мой вопрос. Какова задача Комиссара? И какова роль публичных расстрелов?

– Задача Комиссара, – почти хором ответили адъютанты. – следить за исполнением законов и поддерживать боевой дух солдат. А расстрел является показательным примером того, что будет за нарушение законов войны, установленных императором.

– Отвечают прямо как по учебнику, – подумал Комиссар. Почти так, помимо этого наша задача – воздавать виновным по заслугам. В этом ключе расстрельная команда неэффективна. При казни мы вооружены экспансивными патронами, они приносят мгновенную смерть. Это не расплата за преступление. Скажите, что может быть страшнее смерти?

Адъютанты молча переглянулись и опустили голову. Они не могли никак найти ответ.

– Хуже смерти может быть только ожидание смерти. Мучительное ожидание неизбежно надвигающегося рока, это подлинное наказание. Поэтому все отбросы были поставлены в конец строя.

– Но последнего вы пощадили? – неожиданно прервала его одна из адъютантов. – Извините.

Адъютант вжала голову в плечи, она видела с каким холодным безразличием Комиссар приводил приговор в действие. Раз за разом, выпуская шесть патронов, перезаряжал барабан и снова спускал курок. Итак, пять раз. И ни разу даже не поморщился. Она уже начала белеть от страха.

– Да, пощадил. Его отличие от других было в том, что, когда другие набивали карманы украшениями и другим хламом, он, в свою очередь, украл бинты и медикаменты из аптеки для раненого товарища. Я решил, что ему следует преподать урок. Поэтому сегодня вечером мы возместим владельцу ущерб из офицерских запасов. Их всё равно присылают стандартным количеством, и их скопилось слишком много. Я не позволю, чтобы за моим полком закрепилась слава мародёров. Вы закончили с отчётом?

– Так точно.

– Хорошо, можете отдохнуть. Свободны.

– Есть.

Уже на пороге адъютант остановилась и спросила:

– Комиссар, можно ещё один вопрос?

– Слушаю.

– Вы провели всю казнь в одиночку. Неужели вам это нравится?

Комиссар ещё несколько секунд просидел над докладом и, не поднимая головы, ответил: