Она не любила быть в центре.

Не стремилась к вниманию.

Иногда стояла в стороне не потому, что её не позвали, а потому, что ей было легче наблюдать, чем объяснять, почему она не такая, как все.

Если Джесс была солнцем, которое светило даже сквозь облака, то Канна была тенью, в которой можно было спрятаться.

Автобус тронулся. За окном мелькали деревья, поля, крыши домов. Где-то вдали, за хвойными лесами, скрывался мир, в который она мечтала попасть. Но пока – только школа.

– Так, – сказала Наргис, откладывая телефон. – Рассказывай. Как каникулы?

– Ничего интересного, – Джесс пожала плечами. – Читала, гуляла, помогала маме.

– Ага, как будто мы тебе верим, – Канна усмехнулась. – У тебя же вечно какие-то романтические приключения.

– Ну что ты, – лениво отозвалась она, откинувшись на спинку сиденья. – Я просто стараюсь быть со всеми дружелюбной. Если кто-то улыбается мне – это не значит, что у меня роман. Просто жизнь иногда подбрасывает приятные мелочи.

– Ладно, – Наргис перевела тему, но не отпустила её взгляд. – Я начала работать в приюте для собак. Всё-таки, это моё призвание.

– А я, – Канна закрыла книгу и положила её на колени, – помогала папе в Бойсе. Исследования. Скучно, но полезно.

– И никаких кавалеров? – Наргис улыбнулась, почти подначивая.

– Ни одного. Только книги.

– Тогда ты идеальная пара для меня, – добавила Наргис, и в этом «пара» не было ничего романтического. Только легкость. Только понимание. Только та уверенность, которая рождается между подругами, когда они знают: мир может быть беспорядочным, а они – нет.

Клем, сидящий позади них, вставил:

– А я катался на мотоцикле, играл в игры, ел, спал, катался снова. И да – участвовал в одной вечеринке, где…

– …где ты потерял штаны и нашёл совесть, – закончила Джесс.

– Совсем нет. Я потерял штаны и нашёл… видео, которое я никогда не должен был снимать.

Все рассмеялись. Автобус тоже, кажется, знал, что внутри происходит что-то живое.

Когда они подъехали, школа «Карлтон Комьюнити Скул» уже ждала их, как старый друг, который молчит, но всё видит. Она не претендовала на величие – просто стояла здесь, год за годом, принимая новых учеников, храня воспоминания тех, кто ушёл. Её покосившийся забор был украшен объявлениями о ярмарках, школьных собраниях и предстоящих играх футбольной команды. Воздух пах старыми кирпичами, дождём, который только что закончился, и чем-то ещё – тем, что нельзя назвать словами, но что чувствовал каждый, кто переступал порог этой школы в первый день учебного года.

Здесь новости распространялись быстрее, чем по радио. Если кто-то целовался в туалете, об этом знали через час. Если кто-то плакал в библиотеке – его имя уже было на устах. А если кто-то возвращался после лета, как Джессамин Огден, то к нему сразу тянулись взгляды, будто он снова должен был стать частью какой-то истории, которую сам ещё не знал.

– Ну что, – Клем слегка толкнул её в бок, пока они выходили из автобуса, – готова к адскому году?

Она усмехнулась, хотя внутри было немного не по себе.

– Я всегда готова, – ответила она, хотя знала, что это не так.

В нескольких шагах от них, возле старого «Форда» Клема, стояли Канна и Наргис. Они ждали, опираясь на задний бампер, будто специально выбрали это место для встречи. У Наргис в руках был кофе – тот самый, с корицей, который она пила каждое утро. Канна держала в руках книгу, но не читала.

– Вы же должны быть в автобусе! – воскликнула Джесс, подходя ближе.

– Мы вышли раньше, – ответила Наргис. – Мне нужно было забрать кое-что из машины отца. А Канна решила составить мне компанию, вместо того чтобы терпеть ваши шутки про Яцека и его новую футболку.