Смотритель облегченно вздохнул, словно опасался, что Опал сможет каким-то образом обезвредить его охранников.

– Хорошо, хорошо, – сказал он, промокая свой высокий лоб платком. – Отведите ее вниз. Не прикасайтесь к трубам и постарайтесь реже дышать.

Охранники схватили Опал, словно свернутый ковер, и быстро поволокли из камеры через узкий мостик, соединявший коридор с камерами с основным помещением тюрьмы, к служебному эскалатору.

Опал улыбнулась за толстым свинцовым окошком своего шлема.

Сегодня действительно был день, когда мужчины носят ее на руках.

Затем она послала мысленное послание своему младшему «я» на поверхности.

«Я чувствую тебя, сестра».

Кабинка подъемника опустилась сквозь сотни метров мягкого песчаника в маленькую камеру, выложенную из сверхпрочных материалов, добытых с поверхности нейтронной звезды.

Опал поняла, куда они прибыли, и хихикнула, вспомнив глупого эльфа, спросившего на лекции в институте, из чего сделаны нейтронные звезды.

– Из нейтронов, мой мальчик, – рявкнул тогда профессор Легуминус. – Из нейтронов! Это следует из названия!

Камера была самой дорогостоящей постройкой на планете, хотя внешне больше походила на печь для обжига цемента. На одном ее конце находилась дверь подъемника, а на другой – нечто наподобие четырех труб для запуска ракет, а посередине камеры стоял невероятно толстый мрачный гном.

– Что за дела? – пробурчал он, недовольно тряся животом.

Охранники швырнули Опал на серый пол.

– Приказ, дружище, – сказал один из них. – Засунь ее в трубу.

Гном отрицательно покачал головой.

– Я никого не сую в трубу. Эти трубы предназначены для стержней.

– Нам известно, – произнес второй охранник, очень гордый тем, что сумел запомнить информацию, которую должен был передать, – что один из реакторов отключен, поэтому труба должна быть пустой.

– Звучит неплохо, крепыш, за исключением «должна быть» в конце, – проговорил гном, которого звали Колин Озкопи. – Но даже если так, мне нужно знать, будут ли последствия оттого, что я суну кого-то в трубу, хуже, чем если я его туда не засуну.

Чтобы осмыслить такое длинное и сложное предложение, охранникам потребовалось несколько минут. Но и тогда они вряд ли смогли бы что-то ответить, однако на помощь им пришел зазвонивший телефон Колина.

– Минутку, – сказал Колин и взглянул на входящий номер. – Это Смотритель.

Колин изобразил на лице улыбку и вежливо сказал в трубку:

– Алло. Инженер Озкопи слушает.

Слушал Озкопи довольно долго, иногда вставляя «ага», а затем отключился.

– М-да, – произнес он, ткнув носком ботинка в антирадиационный скафандр. – Пожалуй, лучше запихнуть ее в трубу.

Полис-плаза, Хэвен-сити, Нижние Уровни

Пип помахал перед камерой своим телефоном.

– Ты слышишь что-нибудь? Потому что я – нет. Никто не отвечает, хотя у меня пять полосок – связь доступна по всей планете. Проклятье, попробую позвонить на космический корабль.

Холли тронула сенсор микрофона.

– Мы все делаем настолько быстро, насколько возможно. В настоящее время Опал Кобой в камере подъемника. Нам нужно еще только десять минут.

Пип пропел противным голосом:

Никогда не лги, просто уходи, Не рассказывай сказки, или загремишь в тюрягу.

Фоули поймал себя на том, что тихонько подпевает – это была песенка из заставки мультика про Пипа и Кипа. Холли покосилась на него.

– Прости, – смутился кентавр и замолк.

Артемис начинал терять терпение от бесполезных переговоров.

– Они просто водят нас за нос. Они вовсе не собираются освобождать Опал. Нам нужно смываться, хотя бы в залы шаттлов – они выстроены так, чтобы выдерживать даже выбросы магмы.

– Мы и здесь в безопасности, – возразил Фоули. – Реальная опасность угрожает Атлантиде. Именно там другая Опал. Ты говорил, и я с тобой согласен, что серьезные взрывы – теоретически – могут случаться только с живыми существами.