– Я не хотела задерживаться так надолго. Я была в гостях у подруги и вышла от неё до комендантского часа, правда, но заблудилась на пути домой. Я знала, что родители попросят мою кузину найти меня, ведь я не вернулась вовремя. – Я кивком указала на Ирену, хотя она выглядела так, словно сама готова была меня пристрелить, если я не заткнусь. – Пожалуйста, не причиняйте ей вреда. Она пыталась помочь мне.

Офицер повернулся к Ирене:

– Если она говорит правду, почему тогда ты соврала?

Ирена на мгновение оторвала взгляд от пистолета. Всё, что мне было нужно от неё, – это чтобы она подтвердила мою историю. Напряжённая тишина повисла в воздухе, пока я ждала её слов.

Пожалуйста, Ирена, подыграй мне.

– Конечно, она говорит правду, но я не думала, что вы поверите, будто я нарушила закон только для того, чтобы найти её. Как только я отведу эту тупицу обратно к моим дяде и тёте, я, чёрт возьми, позабочусь о том, чтобы это никогда больше не повторилось. – Она бросила мрачный взгляд в мою сторону. Угроза была искренней, не ради того, чтобы убедить эсэсовцев.

Я осторожно шагнула вперёд.

– Мне жаль, правда. Пожалуйста, не арестовывайте её.

Солдат перевёл взгляд с меня на Ирену. Он встал перед ней, и она отшатнулась, но застыла, когда он прижал дуло пистолета к её подбородку. В этот момент всё внутри меня остановилось. Он наблюдал за её трепещущей грудью, затем развернулся и схватил меня за плечи. Я ахнула, ожидая удара, наручников или пули, которые последуют за этим жестом.

– В следующий раз второго шанса не будет.

В ответ на этот грозный рык я смогла лишь едва заметно кивнуть. Солдат убрал от меня руки, в то время как его спутник толчком отпустил Ирену. Резко вздохнув, она встала на четвереньки. Солдаты зашагали прочь, а я смотрела им вслед, пока Ирена не вцепилась в меня дрожащими пальцами и не потащила по улице, не обращая внимания на то, что я то и дело спотыкалась, пытаясь не отставать. Я знала, что за этим последует ярость Ирены, ожидание выволочки от неё было сродни предчувствию надвигающегося града из бомб, перед тем как их сбросят. Отдалённый гул самолёта. Пронзительный свист, когда снаряд рассекает небо. Единственные признаки того, что сейчас мир взорвётся.

Снова свернув за угол, Ирена потянула меня в ближайший переулок и железной хваткой сжала мои плечи.

– Что за чертовщина, Мария? Почему ты не пошла домой?

Я наткнулась взглядом на туман безумия в её глазах, на порванную одежду и окровавленные колени и наконец смогла заговорить, несмотря на то что в горле пересохло:

– Я не могла позволить им арестовать тебя.

Она покачала головой и разжала пальцы:

– Я не собираюсь благодарить тебя за то, что ты грёбаная тупица. Твоя забота должна заключаться в том, чтобы сохранить нашу деятельность в тайне и остаться в живых, и если ты не вобьёшь это в свою тупую голову и не научишься защищать себя…

– Да, у тебя же так хорошо получалось защищать себя несколько минут назад, – ответила я, свирепо глядя на неё. – Гестапо допросило бы тебя.

– Это тебя не касается. Ты была бы свободна и смогла бы продолжить работу.

– Но благодаря тому, что я вмешалась, мы обе свободны.

– Если ты сделаешь нечто подобное в следующий раз, нас обеих могут арестовать.

– Или же нас снова отпустят.

– Чёрт возьми, Мария, ты даже не осознаёшь, как ты бездарна. – С каменным лицом Ирена повернулась и сделала несколько шагов прочь.

Каким-то образом эти слова задели что-то внутри меня, что-то, до чего она раньше не могла дотянуться.

– Вот так, значит, ты думаешь? Что я бездарна, если помогаю, вместо того чтобы уйти? – Я говорила настолько громко, насколько хватило смелости. – А знаешь, что я думаю? Ты говоришь, что самосохранение – это благо для Сопротивления, но это лишь оправдание. Самосохранение – это благо для тебя, потому что ты не заботишься ни о ком, кроме себя.