– Самим есть нечего, – с готовностью отозвался водитель. – А эти – только попрошайничают да воруют… Хорошо еще, если без оружия. В случае чего держитесь от них подальше. Им может понравиться ваша куртка. Или часы. Или мобильник. Или не понравится ваше лицо. Если честно – при мысли о заглохшем двигателе у меня все холодеет внутри. Вон, еще в начале лета мой приятель вез фрукты, ось полетела, пришлось остановиться. Милиция нашла его на следующий день со сломанной ключицей, переломанными ребрами и разбитой физиономией. И без копейки денег в карманах. Хорошо еще, что жив остался…

– Скажите, пожалуйста, – в голосе пассажира неожиданно послышались заговорщицкие интонации. – А когда вам лучше жилось? При прежнем президенте… или сейчас?

Водитель поперхнулся сигаретным дымом. Вопрос явно был не из легких. Предыдущий президент этой среднеазиатской республики был свергнут несколько месяцев назад. Впрочем, во всем цивилизованном мире «президентом» его почти что не называли. «Диктатор», «сатрап», «средневековый деспот» – именно такими словами определяли его почти все мировые средства массовой информации. Находясь во главе государства целых шестнадцать лет, он умудрился не только полностью развалить довольно крепкую экономику, но и загнать народ в средневековье. Мало кто решался на открытый протест: в стране свирепствовали «эскадроны смерти», которые хватали неугодных и казнили их без суда и следствия.

Но все имеет свой предел. В результате недолгого, но кровавого противостояния народа и ОМОНа диктаторский режим пал. Свергнутый президент запросил помощи у руководства Российской Федерации. Однако там весьма откровенно дали понять: с этим политическим банкротом никто из руководства России никаких дел иметь не желает. В результате в стране было сформировано временное правительство, а свергнутый руководитель страны позорно сбежал вместе со своей камарильей.

По непроверенным слухам, он нашел временное пристанище в одной из ближневосточных стран, где лелеял планы на возвращение. Межнациональные конфликты, то и дело будоражившие народ, были ему только на руку. Так же как и разделение страны на традиционно богатый светский север и бедный исламистский юг, и многочисленные беженцы – как, например, вот эти, с узбекской границы… Правда, точное место жительства диктатора никому не было известно: его преступлениями уже деятельно занимался Международный трибунал в Гааге, и руководство Российской Федерации много бы отдало, чтобы спровадить его на скамью подсудимых.

– Так когда лучше жилось – при прежнем президенте или сейчас? – повторил вопрос пассажир.

– Наверное, все-таки сейчас лучше живется, – поразмышляв, признался водитель грузовика. – Да, нам все еще трудно. Зарплаты маленькие, работы мало, беженцы эти с юга к нам понаехали… Зато теперь мы никого не боимся. Ничего – заживем еще!

– Ну-ну, – хмыкнул пассажир не то одобрительно, не то осуждающе.

Впереди вырастали острые заснеженные вершины. В перспективе шоссе замаячил небольшой горный аил, за которым простирались девственные альпийские луга с войлочными юртами скотоводов-кочевников. До перевала оставалось несколько километров пути.

– Остановите вот тут. – Пассажир положил на приборный щиток стодолларовую бумажку.

– Подождите, куда же вы! – удивился водитель. – Давайте хоть до аила довезу, тут ведь никого нету!

– Спасибо. Меня тут наша машина должна подобрать, мы с коллегой договорились о встрече. – Скуластый спрыгнул с подножки и, подхватив объемный баул, помахал рукой.

Грузовик тронулся в путь. Водитель удивленно смотрел, как недавний пассажир спускается с шоссе к высокогорной реке.