– Пусть это будет голос ангела или демона. Пускай это будет голос божественных Суда и Предопределения. Ты же не отрицаешь, что слышал его?

– Как я могу отрицать то, что до сих пор звенит в моих ушах и бьется в каждой капле моей крови?

– Ты не веришь в сказанное им?

– Верю. Да, верю. Но вместе с тем предпочел бы не верить.

– Почему?

– Потому… потому что ненавижу могилу.

– А вот могила тебя не ненавидит. У нее нет ненависти к кому-либо или к чему-либо, она открыта для всего, что вообще ходит или ползает по земле, – равно как и для всего, что застыло или остановилось.

– Я не готов опуститься в нее сегодня.

– А разве кто-либо был готов к этому до тебя?

– У меня слишком много дел, которые нужно закончить.

– Например?

– Например, операция на желчном пузыре…

– Ха! Могила избавит тебя от этой необходимости.

– …или, хотя бы, моя книга, которую надо донести до типографии и отредактировать. Эту книгу я писал целых десять лет. Я хочу услышать отзывы о ней, хочу присутствовать на ее обсуждении в философских клубах…

– Ха! Могила избавит тебя и от нужды в книге.

– …и жена, моя жена, которая меня бросила! Да, я достаточно с ней промучился, но в ней есть… должна быть живая совесть! Допустим, ее страсть и похоть попрали всякий стыд и мораль, но я уверен, что совесть в ней когда-нибудь, да проснется. Она вернется ко мне и к своему несчастному ребенку… Я вот уже прямо слышу, как она просит у меня прощения, и хочу, чтобы она знала: я простил ей это преступление в тот самый час, когда она его совершила…

– Ха! Могила легко заменит тебе и жену!

– …а мой ребенок, Хишам! Господи, это же моя самая любимая и вместе с тем самая тяжелая ноша! В момент его рождения я воображал, будто само время выламывает мою дверь, чтобы одарить меня невиданным счастьем, но, увы, оно принесло мне необычайно изуродованное существо. Сегодня ему восемнадцать. Его голова превосходит размерами все когда-либо виданные мною головы. Я в самом деле удивляюсь тому, как его шея держит этот огромный шар… Предплечья, руки и пальцы моего мальчика слишком сильны для этого возраста, а вот его длинным, худым ногам повезло меньше: их покрывает постоянно осыпающаяся короста и какая-то шелуха, чем-то похожая на перхоть. Конечно, он не может даже встать на ноги, а его язык еле ворочается в рту. Он способен издать разве что невнятное мычание. Но его огромные карие глаза с поволокой… В них столько глубин и углов, столько затаилось призраков, что я многое бы отдал, лишь бы постичь все их измерения, испытать на себе и познать их истинный смысл.

Но сегодня этот ребенок, мой ребенок отдан на попечение прислуги. Как я могу уйти, не обеспечив его всем необходимым?!..

– Ха-ха! Могила избавит тебя и от забот о его судьбе, глупец!

– …дом! У меня же еще есть дом, тот, что я покупал в рассрочку три года назад! Я до сих пор не провел несколько платежей, не оплатил всей его стоимости, а ведь если я опоздаю хоть на день, бывший хозяин получит полное право вернуть его себе, как свою собственность, законно присвоив, к тому же, неплохую сумму денег… Я приобрел автомобиль и купил этот дом, отстоящий на десятки миль от города и Университета, только для того, чтобы исполнить волю жены и обеспечить ей безбедное, спокойное существование. Как же мы с ней были счастливы в тот день, когда, наконец, переступили этот порог! Мы тут же, как два воробья, принялись обустраивать комнаты, украшать их и расставлять наши вещи… Настолько же счастливы мы были в автосалоне, когда я подписывал бумаги, сделавшие нас владельцами выбранного ею автомобиля! Мы заплатили половину суммы, разделив остаток на многолетний кредит, и поехали домой. Руль был в ее руках; она вела машину так уверенно, так естественно!..