Рельеф начал постепенно меняться, овраг заканчивался, и его высокие края сходили на нет, лишая защиты от преследователей. Голоса за спиной не стихали, постепенно окружая со всех сторон. Каждый новый возглас впивался в мозг острой занозой, требуя остановиться.

–– Дайна, милая, – голос мамы обволакивал, звучал подобно нежному журчанию воды. – Не беги. Иди ко мне. Я так скучала, дочка.

Уже в который раз зажала уши ладонями, но не помогло. Я все равно их слышала, они звучали в моей голове неровным пронзительным хором, пытаясь свести с ума, заставить забыться, сдаться.

Я устала. Очень.

Тело было измотано, но еще больше был измотан разум. Я могла заставить себя идти, могла игнорировать боль, не обращать внимания на голод и холод, вот только не могла перестать слышать. Пережив сотни пыток, залечив тысячи ран, умерев и воскреснув десятки раз, я оказалась не в силах вынести встречу с теми, кого потеряла. Слезы катились по щекам, смешиваясь с кровью и грязью на лице. Грудь сдавило от рвущихся наружу рыданий. Такие странные и давно забытые ощущения.

«Не смей проявлять слабость! Ты же демон! Похоронила их однажды, сможешь сделать это снова!» – внушала я себе.

В очередной раз запнувшись о корень, который не заметила под густым ковром из листьев, повалилась на землю. Попытка подняться не увенчалась успехом, как и несколько последующих. Сломанная нога раздулась до невероятных размеров и приобрела фиолетово-черный оттенок: кровь скапливалась под кожей. Нашла острую палку, еще одну зажала в зубах, и с силой вонзила первую туда, где образовалась опухоль, кровь хлынула из раны. Я подумала, что было бы хорошо хоть как-то зафиксировать ногу, но не успела этого сделать.

–– Мама, – раздался голос у самого уха.

Они меня нашли. Снова. Я замерла, не решаясь обернуться. На плечо легла ладошка с длинными когтями и кожей синюшного оттенка.

–– Мы не виделись так долго, мама. Неужели ты не хочешь обнять меня?

–– И меня обними, Дайна, – следом за Константином, появился Рафаэль. – Я тоже скучал.

Брат стоял передо мной и кошмарно, неестественно улыбался. В это ходячем трупе с серовато-синим оттенком кожи и черными кругами под безжизненными глазами, будто подернутыми белесой дымкой, с трудом узнавался задорный, пышущий здоровьем одиннадцатилетний мальчуган. Некогда белоснежные волосы были словно покрыты слоем вековой пыли, а одежда свисала рваными клоками. На шее Рафаэля красовался безобразный рубец, как если бы кто-то наспех пришил его отрубленную голову к телу неровными стежками, слишком сильно стягивая края.

–– Больше никогда не бросай нас, мама, – вторая рука сына обвила шею, ледяная щека прижалась к моей.

От его тела веяло могильным холодом и пахло сырой землей. Меня точно парализовало на мгновение, время остановилось. Не важно, как Константин теперь выглядел, он все еще оставался моим сыном. Моя плоть и кровь. Больше всего сейчас хотелось стиснуть в объятиях этих двоих и больше не отпускать. Никогда. Просто быть рядом с ними. Пусть они мертвы, пусть это лишь иллюзия и…

Я сдалась.

Впервые за более, чем тысячу лет жизни, позволила себе перестать бороться. Распахнула объятия навстречу Рафаэлю, а он с радостью бросился в них. Но едва мои руки сомкнулись вокруг хрупкого детского тельца – я рухнула во мрак.

Открыв глаза, долго лежала и таращилась в каменный потолок, пытаясь сообразить, что произошло. И если тот факт, что меня бросили в темницу, заковав в кандалы, был очевиден, то понять кто я и почему меня пленили не могла. Где-то на задворках памяти ворочались мутные образы, но тут же исчезали, стоило лишь захотеть рассмотреть их внимательней.