Товарищи по посиделкам как-то стушевались и заерзали, стали прятать под стол бутылки с «сухарем», как школяры, впервые закурившие за углом школы, прячут за спину окурки, когда появляется строгий школьный завуч. Оказалось, что следом за комсомольскими работниками на заставу приехал майор Руденко, старший оперуполномоченный, обслуживающий эту часть. А при нем распивать спиртное – себя не любить. Сазонову тут же растолковали, что на границе даже самое безобидное сухое вино запрещено, здесь действует строгий сухой закон.

А ключи, действительно, незаметно унес из кабинета начальника заставы особист, проведя таким суровым образом практическое занятие по бдительности: в сейфе начальника заставы хранились совсекретные документы, а он оставил ключи без присмотра на рабочем столе и вышел из своего кабинета, не закрыв дверь.

К чести майора Руденко, провинившийся начальник заставы не пострадал. Особист после строгой нотации вернул старлею ключи от сейфа и не стал о происшествии сообщать по команде, дав тем самым и Сазонову урок на будущее: чекист – не слепое орудие возмездия, а советский человек, для которого главное – не карать, а профилактировать, а если уж поступать сурово, то только во имя бдительности и безопасности государства.

И еще одна памятная встреча состоялась тогда. В восьмидесятом году Сазонову довелось быть участником форума советской и вьетнамской молодежи в городе Алма-Ата. Его поразили молодые вьетнамцы – вчерашние дети. Все они в свои шестнадцать-семнадцать лет уже участвовали в боевых действиях с китайскими агрессорами, совершали подвиги, были награждены…

Все эти воспоминания, конечно, не имели прямой связи с Майклом – вьетнамцем и китайцем одновременно, к тому же – не героем, а преступником, которого Сазонов должен был непременно найти. Но заставили его задуматься над национальными особенностями представителей этих народов, поискать в них те самые подсказки, которые помогли бы ему в поисках неуловимого взяткодателя…

Как-то, анализируя снова и снова документы по делу «оборотней», Сазонов в очередной раз засиделся допоздна в своем кабинете. Он, наверное, просидел бы так всю ночь, не загляни к нему Виктор Леонардович.

Начальник окинул кабинет зорким взором:

– Чего домой не идешь, Михаил Иванович?

– Работаю, – привстал из-за стола Сазонов.

– Давай закругляйся… Мне надо, чтоб у тебя с утра голова свежей была… – то ли отчитал, то ли похвалил его начальник и прикрыл за собой дверь.

Сазонов сложил бумаги в папку, вышел из-за стола, потянулся, расправляя усталые мышцы, положил папку в сейф, достал из него вальтер – немецкий миниатюрный газовый пистолет, который носил с собой на всякий пожарный… Привычными движениями надел кобуру для скрытного ношения оружия, сунул в нее вальтер и потянулся за пиджаком, но ему показалось, что курок у пистолета взведен.

Сазонов удивился этому обстоятельству, ибо по давней, армейской еще, привычке всегда оставлял оружие в сейфе, поставленным на предохранитель. Он вынул вальтер из кобуры: так и есть – предохранитель не снят, а пистолет на взводе.

Сазонов извлек магазин, и так как затвор он не передергивал, посчитал, что патрона в патроннике нет, снял предохранитель и нажал на спусковой курок.

Хлопнул выстрел. Кабинет наполнился едким слезоточивым газом, от которого сразу в носу засвербело и слезы брызнули из глаз. Сазонов опрометью выскочил из кабинета и захлопнул за собой дверь, помчался в туалет, где долго промывал глаза и лицо под струей холодной воды из-под крана.

Затем, намочив носовой платок и закрыв им нос, он вернулся в кабинет, распахнул окно настежь и снова выскочил в коридор.