– Буду весьма тебе признателен. Узнаешь что-то, позвони мне по городскому телефону… Номер, надеюсь, не забыла?

– Никак нет, товарищ начальник! – вставая, она одернула юбочку, потянулась, демонстрируя все свои прелести, и отдала пионерский салют: – Партия сказала надо, комсомол ответил: сделаем!

Когда за ней закрылась дверь, Сазонов заткнул бутылку пробкой, зафиксировал ее проволочкой и убрал в холодильник, а так и не тронутый Анжеликой «Сникерс» засунул в карман реглана – будет Дениске подарок. Он еще с полчаса просидел в номере, выдерживая паузу из конспиративных соображений, чтобы не столкнуться внизу с только что покинувшей его Маркизой и ее подругами.

Глядя в окно на кремлевские рубиновые звезды, которые, как говорят, скоро заменят двуглавыми орлами, он размышлял над тем, что дает ему полученная информация о Майкле и сможет ли Анжелика разузнать о нем что-то еще.

К обеду Сазонов вернулся на службу, наскоро перекусил в столовой и стал ждать звонка. В кабинете никого не было, все «сокамерники», как он называл сослуживцев, работали сегодня вне Конторы. Пользуясь тишиной, Сазонов написал отчет о встрече с Маркизой, усмехнувшись пришедшим в голову воспоминаниям.

Когда его только перевели в особый отдел Уч-Аральского гарнизона, на вопрос тамошнего начальника, почему решил перевестись с партийно-политической работы в особисты, Сазонов простодушно ответил: «У политработников писанины слишком много, а бумажной волокиты я не люблю, предпочитаю живую работу с людьми». Знал бы он тогда, сколько писанины у особиста! На все случаи жизни подай план, схему, справку, аналитическую записку, донесение, отчет, характеристику, рапорт и так далее, и тому подобное… Словом, без бумажки ты – букашка, а с бумажкой – человек.

Анжелика не подвела. В начале седьмого в кабинете Сазонова зазвонил городской телефон.

– Слушаю, – сняв трубку, сказал Сазонов.

– Твоего Джексона зовут Иенг Манго, – прошелестел в трубке знакомый голосок и раздались короткие гудки.

«Хорошо хоть не Иенг Сари… Еще нам только красных кхмеров не хватало», – заключил Сазонов: значит, разыскиваемый им иностранец – камбоджиец, а прозвище Майкл, возможно, взято в честь популярного американского певца. Тоже мне меломан выискался! Сазонов усмехнулся в усы не столько собственному предположению о музыкальных пристрастиях Иенга, сколько тому, что использовал новомодные словечки «фанат» и «меломан», только-только вошедшие в постсоветскую жизнь…

Еще он прикинул, что теперь, обладая именем и фамилией главного взяткодателя, разузнать, где он находится, будет куда проще: «Надо же, имечко Иенг, а фамилия, как у дерева, – Манго. Вот посажу это “дерево”. Останется – только сына вырастить да дом построить и книгу написать…»

«Ну, сына-то точно выращу: в нашем отделе куда меньше возможности на бандитскую пулю нарваться! А вот дом пока строить негде, хотя мечта такая в сердце и живет, недаром родился в селе, в своем доме вырос… Только вот как эту землю в Москве или в ближнем Подмосковье получить? Значит, пока что дом – это только мечта! Впрочем, как и написание книги».

Книгу о своем дяде-чекисте Макаре Григорьевиче Кленове Сазонов задумал написать, когда только окончил военно-политическое училище. Причин для увековечивания дядиного имени было немало: Макар Григорьевич в семье Сазонова был легендой, и судьба у него была легендарной, и Сазонов мечтал себя посвятить чекистской службе, надеясь стать таким, как дядя.

Но как подступиться к написанию книги, он не знал. К тому же видел дядю Макара Сазонов лишь однажды, будучи еще дошкольником. Дядя приехал в родное село в отпуск, и ему в общем-то было не до маленького Миши… Что еще знал о нем Сазонов? Немногое. Отец с матерью на вопросы о знаменитом родственнике отвечали как-то уклончиво, а других сведений почерпнуть оказалось негде…