То, как ел командир части, являло собой настоящее шоу, от которого было трудно оторваться. Обычно на одного человека насыпали в плошку несколько горстей плова, а поверх них водружали один кусок мяса. Но этот военный, которого все именовали генералом, вовсе не был обыкновенным человеком. Здесь он был богом. Перед ним стояла овальное железное блюдце с низкими бортиками, над которыми высилась гора плова, а на ней лежал не один, а три куска мяса, каждый из которых был уже покусан.

Командир части плевал на пальцы, сложенные горстью, затем водил ими по бокам плошки, собирая рис в комочек, чуть катал его в пальцах, делая рисовые колобки, затем отправлял его в рот, с удовольствие облизывал пальцы и запивал водой из плошки. Отпив немного, начальник принимался за один из кусков мяса, вгрызался в него, откусывал приличный кусок, медленно пережевывал и вновь запивал водичкой. С пальцев у нег стекал жир, жиром была заляпана и плошка.

Муни пошел первым наводить мосты, подобострастно встал перед командиром части, что-то сказал ему, показывая на стоящих чуть в отдалении Сергея и Игоря.

Командир части кивнул и что-то сказал в ответ. Приободренный Муни помчался к журналистам.

– Просит присесть, – сказал переводчик, – отведать угощение.

– Какое на хрен угощение отведать, – процедил сквозь зубы Сергей, – нам снимать надо. Мы не успеем, если с ним есть будем.

– Закон гостеприимства. Надо поесть с хозяином. Обидите, если откажетесь.

– Обидим, – согласился Игорь, посмотрев на Сергея, – тогда он нам вообще снимать ничего не даст.

– Обидим, – сказал Сергей, – пошли есть.

Радушный хозяин указал жестом, что гости могут присаживаться напротив него, а когда они сели, тоже, как и генерал, скрестив по-турецки ноги, им принесли огромные плошки с рисом и кусками мяса. Сергей, увидев это угощение, почувствовал, что живот его начинает недовольно ворчать. До той поры они с Игорем все старались исключить из своего рациона местную пищу, видели ведь, что с коллегами стряслось, у них еще хватало консервов, чтобы с голоду не помереть. Но ведь когда-то и они бы закончились и им волей-неволей все-таки пришлось бы отведать местных яств. К ним надо было приучать желудок постепенно, съедая каждый день по маленькому комочку риса. Постепенно увеличивая эту порцию, так люди, которые боялись, что их когда-нибудь попытаются отравить, приучали свой организм к мышьяку. Метод был проверенным и действенным, но напасть свалилась на головы Сергея с Игорем неожиданно, не успели они еще подготовить свои желудки к такому испытанию.

«Будь, что будет», – мысленно прошептал Сергей.

– Давайте кушать, – расплылся в улыбке генерал.

Его свита не принесла журналистам ни вилок, ни ложек. Может они просто не подозревали о существовании таких столовых приборов, привыкнув есть руками. Но есть руками было очень неудобно. Масло и жир пачкали пальцы, стекали по губам и подбородкам.

Рис готовили на очень специфическом масле, от него появлялся ужасный привкус, прогорклый какой-то. Складывалось впечатление, что это и не масло вовсе, а дизельное топливо, которое слили из бака ближайшей грузовой машины и на нем то и готовили этот рис. От него в лучшем случае будет изжога, а в худшем – им частенько придется останавливать машину на обратном пути и за неимением на обочине кустов, справлять нужду где попало, как в пошлой песенке о том, что хорошо в деревне летом, пристает кое-что к штиблетам, выйдешь в поле, ну и так далее – насчет того, что процесс этот виден издалека.

Но в грязь ударить лицом было нельзя. По тому, как они себя вели в таких ситуациях – местные будут судить обо всех русских. Советские солдаты, что здесь воевали в восьмидесятых, оставили о себе отличные воспоминания и местные, многие из которых были в отрядах душманов в то время, теперь чмокали губами и говорили, что с русскими воевать было приятно. Это настоящий противник. Не то, что американцы.