Видит Интарра, он пытался разобраться. Найти смысл. Приговоры, новые законы против разбоя и пиратства, новые налоги на необдуманные предприятия незадачливой республики. Он все это прочитывал, но много ли понимал? Зачем все это?..

Он замер, коснувшись листка, которого раньше не видел. Всего несколько слов чернилами. Простая подпись. Печати нет. Он не верил своим глазам.

– Что там? – спросил Киль.

Каден снова и снова перечитывал записку.

– Что? – повторил Киль.

– Это было не ограбление, – выговорил наконец Каден. – Они и не собирались ничего красть.

– Да? – Кшештрим поднял бровь.

– В мой кабинет вломились, – пояснил Каден, показывая ему лист пергамента, – чтобы оставить вот это.

Поначалу мерное «тук-тук-тук» стрел по дереву ее утешало. По крайней мере, звучало привычно: напоминало тысячи дней на Островах, когда снова и снова натягиваешь тетиву, пока не заноют плечи и не закровоточат стертые пальцы. Но длинный склад, где они обосновались, стоял не на Островах. Здесь было жарко, душно и от пыли становилось трудно дышать. Гвенна выбрала склад из тактических соображений: хороший обзор, много выходов, близко к воде (на случай, если все сорвется), – но теперь склад начинал походить на ловушку. Гребаную скучную ловушку, но все же ловушку, и безостановочное гудение тетивы с перестуком стрел не спасали от этого чувства. Уже не спасали.

– Анник, – пробурчала Гвенна. – Не хватит ли на сегодня?

Она кивнула на встопорщившийся стрелами деревянный столб:

– По-моему, он убит.

Лучница натянула тетиву и, удерживая ее, подняла взгляд:

– А чем еще скоротать время?

– Как насчет отдохнуть? Может, даже поспать. Мы пробились в Рассветный дворец. Заслужили, знаешь ли, передышку.

Анник, все еще глядя на нее, выпустила стрелу. Пока та была в воздухе, наложила и выпустила следующую и, пока летела вторая, еще одну.

Тук, тук, тук.

Как дятел – только не бывает таких упорных дятлов. И дятлы не убивают.

Анник, склонив голову к плечу, полюбовалась делом своих рук. Все стрелы теснились друг к другу на пространстве не больше глаза. Маленького глаза. Если снайпер была довольна, то умело это скрывала.

– Я не устала, – сказала она и по перекошенным половицам зашагала собирать стрелы.

Гвенна открыла было рот – и закрыла. Спорить с Анник – пустое дело. Не устала значит не устала. Сама Гвенна вымоталась до предела. Ей чудилось, что она не знала отдыха по меньшей мере с бегства с Кирин. Казалось бы, последние девять месяцев прошли спокойно. В андт-килском сражении досталось всем, и основательно. В бедре у Анник засела половина ургульского копья. У Талала были сломаны три пальца, три ребра. И еще трещина в лопатке – все, надо полгать, от последнего взрыва, подкосившего Балендина. При том же взрыве Гвенна получила камнем по голове, а еще один перебил ей кость над коленом.

Им всем полагалось погибнуть, кого другого такие ранения бы убили. Однако, согласно теории Талала, их спасли яйца сларнов – повысили жизнеспособность и ускорили заживление. Гвенна в себе никакой жизнеспособности не ощущала. После того сражения никто из них не мог одолеть и четверти мили, а Гвенна вырубалась даже от резкого движения. Они долго и безуспешно искали Валина. За месяц изрыскали все вокруг – разве что не осмотрели каждый клочок леса до самых Ромсдальских гор.

Юго-восточнее Андт-Кила они нашли пустую полусгнившую хижину – приют охотника или разбойничье логово. Забились в нее, и в ближайшие несколько месяцев им хватало дела – попросту выжить. Задача оказалась много труднее, чем они думали: месяцами останавливать кровь, промывать и перевязывать раны, перебиваться собранными у самой хижины грибами или редкими птицами, которых Анник умудрялась подбить из охотничьего лука… После нескольких месяцев такой жизни все трое были похожи не на воинов, а на мертвецов.