Только что его жизнь висела на краю смертельной пропасти, но Сааремату было не до размышлений, почему противник не нанёс смертельный удар в открытый живот. По растерянности или неопытности? Сколот, не давая противнику опомниться, бросился в бой, занося высоко меч и нависая над ним. Воин в чёрном, прикрываясь серповидным щитом, присел, и Сааремат, с торжеством видя его испуг, атаковал сверху, наседая всей силой могучего мужского тела воина. Соперник, развернувшись всем корпусом, остановил щитом его меч. Одновременно он, неожиданно быстро поднявшись, нанёс второй удар щитом в грудь сколота, а второй рукой – резкий удар в низ живота. Дыхание перехватило, и острая боль пронзила тело. Сааремат, от силы собственного удара, скользнул по щиту противника, отлетая в сторону. На мгновение взгляд охватил поле боя.

«Совсем мало наших, – мелькнула мысль, и снова возникло лицо врага с холодным взглядом. – Ни тени страха», – успевает отметить сколот, пытаясь подняться и овладеть почему-то дрожащим телом.

Запах крови щекочет ноздри, разливается жаркой, удушливой волной, бьёт в голову, давит на виски; дыхание перехватывает, в глазах темнеет. Тело Сааремата, обмякнув от толчка, откатывается и падает на залитую кровью землю. Последнее, что помнит сколот, – вырванный с корнем цветок, склоняющийся к его лицу.

Сколько времени прошло? Зелёные стебельки травы, склоняясь к земле, касаются лица, ветер перебирает рыжеватые волосы сколота.

Сааремат открыл глаза. Яркое синее небо, лучи восходящего солнца окрашивают обрывки облаков в розовые и нежно-сиреневые тона. Сааремат пытается встать, но тело не слушается. Собрав силы, он напрягает все мышцы, боль пронзает руки и ноги, приходит понимание, что он связан. Расслабившись, сколот оценивает своё положение. Насколько позволяют путы, он приподнимается. Голова тяжёлая, в ушах шум. Не сразу, но всё же удаётся сесть.

Это было не место боя, значит, их успели оттащить. Сааремат пытается определить, где они. Напрасно осматривается он: ни одной знакомой приметы не замечает зоркий глаз воина и охотника. Оружие исчезло, доспехи сняты. Рядом сидят и лежат его связанные товарищи. Невдалеке щиплют траву кони и сидит охрана. Пленники в мрачном молчании злобно посматривали на них. Сааремат с удивлением отметил, что, кажется, все сколоты живы. Может, он и ошибается, может, почти все, но даже раненый Астан здесь. Пересчитать не удаётся: в голове – туман.

Вдали показался отряд всадников, они гнали свободных коней. Подъехав, спешились, охрана, поднявшись навстречу, приняла коней. Пока враги разговаривали, посматривая на пленников, пили воду, Сааремат пытался определить, кто они. Ничего не получалось. Одеты одни были в обтягивающие кожаные штаны, другие – в шаровары и обуты в высокие сапоги. На плечи наброшены плащи, из-под которых видны доспехи, на головах – остроконечные войлочные нашлемники с развязанными сейчас наушниками и затыльником. Вооружены воины были луками, дротиками, серповидными мечами.

Передохнув, часть из них двинулась к пленникам, остальные – к лошадям. К Сааремату подошёл его ночной противник. Совсем юный, с большими чёрными глазами. Самолюбие воина было уязвлено – проиграл мальчишке…

Победитель развязал пленнику ноги.

– Вставай! – скомандовал мальчишечьим, чуть хрипловатым голосом.

У Сааремата мелькнула мысль: нанести удар ногой, повалить на землю, а потом.... Потом видно будет. Он исподлобья посмотрел на чужого воина. Тот, глядя в упор, криво ухмыльнулся.

– Не надейся! – сказал, словно читая мысли. – Вставай!

Сцепив зубы, сколот поднялся. Остальных тоже, освободив ноги, заставили встать.