– Каждый раз, сколь бы я ни гадала, расклад говорил мне, что ждет тебя дальняя дорога, с которой нет возврата. Там, куда она приведет, будут ждать тебя двое мужчин. В одном из них – погибель тела твоего, а в другом – погибель души, но кого бы из них ты ни выбрала, тебя ждет смерть. Страшная смерть с ужасными мучениями для тела или вечные адские муки для души.

– Я попаду в Ад? – испуганно переспросила я.

– В настоящий Ад, если выберешь одного, – кивнула старушка. – Или познаешь земной ад, если выберешь другого. В первом случае это случится нескоро, и ты, вероятно, проживешь долгую жизнь, не зная многих мучений. Во втором же случае ты уйдешь молодой.

– А если бы я не выбрала никого из них? – осторожно поинтересовалась я.

Я подумала о том, что если бы я, например, не стала связывать свою жизнь ни с одним из мужчин, а, скажем, отдала бы свою душу и тело какому-нибудь монастырю, то, возможно, избежала бы участей, описанных старушкой. Она поняла меня и кивнула:

– О, это было бы величайшим из подарков для мира! Но расклады всегда твердили мне об этих мужчинах. Судьба ведет тебя к ним, и я не уверена в том, будет ли выбор одного из них зависеть от твоего собственного желания.

Я промолчала, стараясь осмыслить сказанное старушкой, так как с трудом могла себе представить то, о чем она говорила. Страшные муки и мучительная смерть казались мне такими далекими, неопределенными и совершенно несерьезными, словно они и не касались меня вовсе. В четырнадцать лет сложно думать всерьез о собственной кончине. В то время мне казалось, что я буду жить вечно и, ко всему прочему, еще и никогда не постарею.

– Неужели Ад действительно существует? – спросила я у старушки немного погодя.

– И Ад, и Рай, – подтвердила она. – Все существует, но не бойся – пока твоя душа чиста, словно у ребенка, ты на верном пути к Раю. Адские врата открываются только перед теми, кто утратил свою чистоту, теми, кто хранит в своей душе ненависть и злобу. Сохрани свою душу такой, как сейчас, восторженной и доброй, и ты никогда не приблизишься к тем ужасным вратам.

Слова старушки обнадежили меня, но кое-что все-таки вызывало сомнение.

– Но ты сказала, что один из мужчин приведет меня в Ад? – спросила я.

– Да, – старушка снова кивнула. – Гадание предрекает так, но линия этого события слабая и во многом неясная. И сам этот мужчина неясен. Гадание предсказывает в нем опасность. Оно же говорит об открытии адских врат, но, знаешь, почему-то я и здесь видела, пусть смутно, что душа твоя долго будет оставаться чистой, хотя и будто бы околдованной.

– А можно ли узнать, как выглядит этот мужчина? – спросила я, питая слабую надежду на то, что смогу получить ответ, достаточный для того, чтобы суметь обнаружить такого человека в своем окружении, прежде чем решиться связывать с ним жизнь, как то предсказывало гадание.

– Не могу тебе сказать этого, – ответила бабушка Марселла. – Единственное, что знаю наверняка, – это то, что он – словно бы Дьявол на земле. Берегись его, рыбонька моя! Берегись!

На следующий день после этой беседы бабушка Марселла слегла. У нее больше не было сил, чтобы сесть и большую часть времени она находилась в забытье, которое, впрочем, тоже было беспокойным. Она стонала, мучаясь от боли, и временами стоны ее сменялись бессвязными криками. Травяные отвары, что я без конца ей давала, уже не приносили совершенно никакого облегчения. Она почти перестала пить жидкость и теперь уже совсем не узнавала меня. А я с ума сходила от ее криков боли! Иногда, не контролируя себя, она высоко вскидывала руки или ноги, или начинала сильно ворочаться, норовя вот-вот упасть со скамьи, на которой лежала. Я переворачивала ее, двигала ближе к стене, вновь и вновь укрывала одеялом и даже временами почти ловила.